— По его словам, полтора часа…
Пока Денис с Федором обсуждали варианты «продолжения банкета», Гордеев обдумывал сложившуюся ситуацию. Что-то тут было не так. Либо Турецкому с его информатором чудовищно повезло, что они не попали в кадр, либо… Либо что?
— Федор, — сказал Гордеев спустя некоторое время, — а есть у вас мертвые зоны?
— То есть? — Секьюрити уплетал уже филе судака.
— Такие места, где Турецкий мог беседовать со своим человеком, не будучи засвеченным? — Гордеев помнил, что Турецкий сам назвал это «мертвой зоной». — Может быть, туалеты?
— Туалеты — нет, там тоже установлены камеры…
— Никогда не пойду в «Распутин», — немедленно вставил Денис. — У вас же даже отлить без посторонних глаз нельзя!
— Но есть отдельные кабинеты, в которых съемка не ведется, — продолжил Федор.
— Ага, — сказал Гордеев.
— Но опять-таки, повторяю, ваш следователь ими не пользовался. Вообще-то именно после нескольких громких историй наш «Распутин» буквально нашпиговали видеокамерами, уж поверьте на слово, это моя работа как-никак.
— Федор, — сказал Гордеев, — ну а если бы вы сами с кем-нибудь встречались в «Распутине», вы смогли бы обойти камеры, стать для них невидимым?
— Не-а. — Секьюрити с удовольствием сделал большой глоток минеральной воды. — Разве только я бы камеры вообще отключил. Но это невозможно сделать незаметно и безнаказанно.
— Вот! — воскликнул Гордеев. — К этому я и веду! Они же когда-то выключаются, камеры-то! Кассеты заканчиваются, их нужно менять. А это происходит одновременно?
— Разумеется…
— Камер всего, вы сказали, около пятидесяти, внутри клуба сколько? Порядка тридцати, сорока, так?
— Примерно…
— А операторов тоже тридцать или сорок?
Рука Федора, сжимающая вилку с лакомым кусочком филе, замерла в воздухе. Денис улыбнулся: он уже понял, куда клонит Гордеев.
— Значит, человек, который в курсе дела, когда меняется пленка и как ее меняют, может перемещаться по залу в эти самые «мертвые» для видеосъемки минуты?!
Федор все же положил кусочек рыбы в рот и тщательно его пережевывал, глядя себе в тарелку. Молчал не меньше минуты. Потом сказал: