Черный пиар

22
18
20
22
24
26
28
30

— Дай-то Бог… — без энтузиазма ответил Гордеев. — Но в конце концов обнаруживается столько грязных делишек, и у подзащитных, и у их соперников, что где правда, где ложь, уже не понятно. Поймите, я ни в чем не хочу обвинять вашего брата, но я просто ненавижу дела подобного рода. Мне противно в них копаться.

— Вообще-то, на то вы и адвокат, чтобы копаться в разных неприятных делах, — прозвучал в трубке довольно веский ответ.

— Да, но каждый адвокат волен выбирать себе то дело, которое ему по душе, с которым он в силах совладать, — не менее веско ответил Гордеев.

— Есть много дел, которые нам не по душе, — возразил Зайцев, — однако и их тоже надо как-то решать.

— Константин Павлович, милый, поймите, я не из собственной прихоти отказываюсь, я действительно ненавижу такие дела и не уверен, что смогу выручить вашего брата.

— А если я попрошу вас… То есть я и так прошу вас. Но прошу вас как друга. Помогите.

— Константин Павлович!.. — взмолился Гордеев.

— Ну что же вы, Юрий Петрович!

— Я не отказываюсь помогать вашему брату. Но сама эта атмосфера! Я ненавижу политические игры… Вот если у вас возникнет еще какая-нибудь проблема со строительством, милости прошу.

— Тогда посоветуйте, к кому мне обратиться. Порекомендуйте мне какого-нибудь хорошего, — он особенно выделил это слово — «хорошего», — адвоката, которому было бы не противно в этом участвовать. И который принес бы конкретную пользу. А то, знаете, город у нас хоть и не такой маленький, но все же не Москва, и если сейчас не восстановить доброе имя, то…

— Черт! — вдруг выругался Гордеев.

— Что? — переспросил Зайцев. — Знаете хороших адвокатов, которые бы согласились?

С минуту помолчав, Гордеев вдруг встрепенулся:

— Как вы сказали город, то есть область, называется?

— Андреевск. Андреевская область.

— Хорошо… Да, хорошо, — задумчиво проговорил Гордеев.

— Что «хорошо»? — поинтересовался Зайцев.

— Пожалуй… — Гордеев подумал несколько секунд, а затем решительно заявил: — Я берусь за это дело.

— Вы это серьезно? — осторожно переспросил Зайцев.

— Куда уж серьезней, — твердо сказал Гордеев.