Черный амулет

Но, так или иначе, а два года Антон в «психушке» провел. И, выйдя на волю, судом лишенный отцовства, еще полгода пил, проклиная прокуроров, «пустивших его жизнь под откос». Хорошо, что мстить снова не стал. А самым главным его врагом, как позже выяснилось, был Турецкий, который даже и не догадывался об этом. И вот теперь ситуация словно перевернулась на другой бок, и как теперь можно понимать поведение Антона? Как «сладкую месть»? Или тут что-то иное, до чего пока не додумались мозги Щербака? А в принципе, он и не собирался ломать себе голову над этой проблемой — сами не дети, разберутся. Хотя, если честно признаться себе, то Антон Плетнев вызывал у Николая двоякую реакцию — и понимание, и отторжение. То есть, говоря другими словами, по Щербаку — мужчина должен оставаться мужчиной, а не сукой, в любой ситуации, и не дожидаться, когда тебя ткнут мордой и скажут: что ж ты творишь… ну и, соответственно, образное сравнение с моржом либо голландским сыром…

Николай терпеливо дождался, когда из школы вышли и сели в машину Ирина Генриховна с мальчиком, «проводил» их до самого подъезда и поднялся с ними в квартиру. Проверка на «постороннюю технику» много времени не отняла. И пока Вася, весьма любознательный и беспокойный малец, обедал, Щербак закончил работу в квартире, так ничего и не обнаружив. Возможно, сюда еще никто не проникал. Зато за крышкой электрощита на лестничной площадке, куда сходились электропроводка, телевизионные и телефонные кабели от всех четырех квартир, Щербак обнаружил-таки самого элементарного «жучка». Он «сидел» на городском телефоне Турецких. Не первый, как помнил Николай, и, вероятно, далеко не последний. Наверное, просто для порядка поставили, потому что известно уже всем, что народ по городской телефонной связи никаких собственных секретов давно не выбалтывает. Он уже и мобильной-то не очень доверяет.

Сунув «жучка» в карман, Николай вернулся в машину и, имея у себя в запасе время почти до самого вечера, позвонил в «Глорию», чтобы кто-нибудь подъехал и забрал у него «трофеи». Надо же разобраться, кто был тот «орел» из «восьмерки»? Сам лезть в чужие документы Николай без особой необходимости не желал — зачем знать, кому ты устроил короткий привал без сновидений? Сева — начальник, пусть и ломает себе голову.

Словно нарочно, приехал именно Голованов. Николай отошел с Севой в сторонку, описал очередность событий, отдал пакет и «жучка», лишенного своей шпионской жизни. Сева бегло просмотрел документы, хмыкнул и сказал, что тот «водила» — личность несомненно интересная. Амир Датиев, семидесятого года рождения, родом из Кизляра.

— Это Дагестан, — подсказал Щербак, помнивший, что в лучшие времена пил кизлярский коньяк, производимый в этой республике.

— А права выданы в Ачхой-Мартане, — продолжил Сева.

— Ну да, ты ж помнишь, по дороге на Бамут, — подсказал Николай.

— Такое не забудешь, — буркнул Голованов, хмурясь. — Но это никакой не Дагестан, а самая что ни на есть Чечня.

— В паспорте посмотри, наверняка он чеченец по национальности.

— Да нет же паспорта! Удостоверение есть. Советник постоянного представителя президента Чеченской Республики в Москве — во!.. И чего ему вздумалось за Ириной гоняться? Ты не ошибаешься, а то борцы за всякие там права нам шеи, не ровен час, намылят?

— А мы ни за что не расколемся, — возразил с ухмылкой Щербак. — Ничего не видел, не слышал, не брал — и все! И «Евгения Онегина» тоже не я писал, хоть в угол меня ставьте!

— Да, с тобой спорить трудно, — засмеялся Голованов. — Ну пистолетик мы подбросим в какую-нибудь «ментовку», они разберутся. Деньги вот еще тут… — добавил задумчиво. — Может, в собственную кассу сдадим, как добровольное пожертвование?

— Ну если на то пошло, там у него еще и вполне приличный «ролекс» был, и золотая печатка. На состояние, конечно, не тянет, но все-таки…

— А он, кстати, где сейчас отдыхает?

— Напротив школы, у перекрестка. Удобный был наблюдательный пункт. Там деревья и кустарник его прикрывали. Асфальтового цвета «восьмерка», далеко не новая, между прочим. А ключи я вполне мог прямо на капот бросить. Или возле машины на травку уронить — с правой стороны. Ты погляди, как лучше. А его я хорошо затолкал на пол, сам не вылезет. И еще, будь другом, сделай ему больно, когда станешь скотч с лица сдирать. Не торопись только, пусть, гнида, услышит, как у него усы трещат. Я лишь посмотрел на него, сразу сообразил, что он не с Усачевского рынка. А данные его хорошо бы Демидычу переслать, в Грозный. И мобильник проверить на входящие-исходящие.

— Я тоже подумал, что этот Датиев вполне может быть именно тем, кого мы ищем. Простой и незаметный советник, да? И машинка, говоришь, так себе? Ну хорошо, Коля, вообще-то я тебя больше не задерживаю. Но, если хочешь, остановись поодаль и понаблюдай. Заодно позвони в «Глорию», пусть срочно передадут Демидычу все данные на Датиева. Словом, форсируй, пока этот хрен в наших руках. Поеду к нему, придумаю что-нибудь по ходу…

И они собрались отправиться обратно, через Комсомольский проспект, к школе, занимавшей половину квартала посреди затененных зеленью переулков, но Николая остановил звонок мобильника. Звонила Ирина. Не извиняясь, ничего не объясняя, будто до вечера работа Щербака не закончилась, она заявила, что сейчас они поедут.

— Куда? — спросил Николай, особо и не удивляясь. Ответ был потрясающим:

— Вася хочет в зоопарк.

— Вася… хочет?! — изумился Щербак.