– Ну, здорово, Казак. Садись. Выпей, закуси. Ты, надеюсь, не за рулем?
– В этом городе езда на машине по-научному зовется мазохизмом. На метро проще.
– Тогда давай, хлебни коньячка, закусывай и начинай свою скорбную повесть…
Князев слушал внимательно, хотя одновременно успевал обильно поглощать пищу и запивать ее коньяком. Со стороны могло бы показаться, что Сергей рассказывает свои впечатления об отдыхе на курорте. Но когда он закончил, шеф положил вилку на стол, вздохнул и изрек:
– В хреновое дело ты вляпался. Вернее мы вляпались. Не понимаешь?
– Что оно не самое веселое, это я понял. Все дела с наркотиками уж больно гнусно пахнут. И я знаю, что вы их не одобряете. Но, видимо, я что-то понял не до конца раз вы приехали.
– Что шеф возни с кайфом не одобряет – это верно. Он же в легальность метит, мазаться в откровенном дерьме не хочет. Но в том-то и дело, что ты не до конца понимаешь. Ты вот не задумывался, что от деятельности наших неизвестных друзей сильно пахнет конторой?
– Комитетом? Это… Разве это их методы?
– Молод ты еще. Запомни: более-менее серьезно судить о методах комитетчиков могут только сами комитетчики. Вот гляди: этот твой Коломейцев разваливает какую-то там коммунистическую партию. Это для нас бабушки и дедушки с красными флагами ничего не значили. А у людей из конторы на этот счет может быть иное мнение. Кстати, я про эту партию, которую Коломейцев развалил, кое-что слыхал, она была и в Петрозаводске. Да, в ней были, в основном, пенсионеры. Но в том числе – и ветераны МВД, и военные-отставники. У нас в ней состоял один ветеран, бывший диверсант, увешанный боевыми орденами с головы до ног. Так что, возможно, у кого-то было к ней более серьезное отношение. Мало ли что им могло в голову прийти. Далее – этот самый Журкин. Оттуда же запах конторы доносится за версту! Почему контора зевнула? Почему этот хренов Мавроди спокойно убрался в Англию и никто даже не попытался его оттуда достать? А он ведь не Березовский, он террорист. Так почему? Вот именно.
– Но фальшивые картины, рейдерство…
– Я ж не говорю, что всем этим непосредственно руководит ФСБ. Они контору создали – и пустили в плавание. К тому же мы ведь не знаем, у кого они изымали собственность, и кто должен был ее получить. Дело темное. И кстати, у нас еще в начале девяностых, когда я опером работал, ходили глухие слухи о том, что, дескать, создаются бригады, которые будут бороться с преступностью незаконными методами. И то сказать, этого Челыша, а точнее – Челышева Алексея Игоревича, ментам на законных основаниях нипочем не ухватить. Хитрый мужик. Он срок еще в середине восьмидесятых схватил за всякие темные экономические махинации. На зоне вошел в авторитет, хотя вором в законе так и не стал. А после стал крутить разные дела… Но не о нем речь, а о том, что ведь, может, что-то и как-то было создано. И во что это «что-то» превратилось со временем мы тоже не знаем. Может это теперь какой-то мутант – то ли деловой, то ли идейный, то ли конторский. Или все в одном флаконе мутанты, они, знаешь – непредсказуемы. Вот это и гнусно.
– И что теперь делать?
– Самое хорошее – это было бы спрыгнуть на фиг. Но теперь уже поздно. Так что слушай ценные указания. Пусть люди Челыша сами попробуют искать. Ты им ничего не должен, они тебе ничего не должны. Посиди-ка некоторое время как дурак на холме.
– Не понял…
– У группы «Битлз» была песня с таким названием. Сидит дурак на холме и смотрит, как вокруг него жизнь крутится. Но ты не просто сиди. Вот что: попробуй организовать так, чтобы кто-нибудь слегка последил за хатой этого Челышева. Ненавязчиво. Какова цель – я не могу сказать. Потому что сам не знаю. Но тут уж инстинкт сыскаря говорит – кто-то вокруг должен крутиться.
Казак не задавал вопросов. Он знал манеру Князева – тот всегда, насколько можно, старался объяснить своим людям все подробности задачи. Чтобы потом не говорили, что недопоняли. И не ошибся. Шеф продолжил:
– Если я прав, и это ребята, воспитанные конторой, они на полпути не остановятся. Были бы какие-нибудь борцы за правду из народа – тогда ладно. Одного барыгу грохнули – и можно полжизни гордиться. Но эти должны понимать – сказав «а» придется говорить и «б». Иначе до них доберутся раньше.
– А зачем тогда вообще было убирать мелкоту?
– Ты об этом меня спрашиваешь? Могу только версию выдвинуть. Это называется террор. В том, настоящем смысле. Насаждение страха. Если главного одного хлопнуть – его заместитель или конкурент тут же подгребет всю сеть под себя. И так они, может, рассчитывают, что мелкие продавцы поостерегутся. А может, и не так все обстоит.
– То есть вы думаете, на него будут готовить покушение?
ebooksa