Кроссворд для нелегала

А спустя восемь месяцев под Винницей Егерь молча, не чертыхаясь и не матерясь, выдирал клещами гвозди, снимая приколоченное к забору тело радистки Нади Семеновой. Девушке отрезали груди, истыкали все тело штыками… Как потом выяснилось, сделало это не гестапо, а украинские полицаи.

Егерь остановился, вслушался в тишину. Из комнаты, где осталась Наталья, донеслись только позвякивания ложечки о стакан. Молоток, девка, не раскисла, а ведь рисковала нешуточно…

Дня через три Наталью позвали к телефону, предупредив, что звонит тот самый милицейский генерал. Дело в том, что генерал, конечно же, просек еще тогда, в Бутырке, что КГБ недаром вмешалось в тюремный бунт и фактически прикрыло чертову зэчку своим крылом. Ну и выяснил кое-что по своим, генеральским каналам.

– Где они? – спросил генерал.

– Понятия не имею. Судя по разговорам, куда-то подальше собирались, в Курск, что ли… Ищите, генерал! – никакого желания помогать закону у Натальи не было.

– Найдем, – проскрипел в трубку милицейский начальник. – А вот тебя бы… Пристрелить бы на месте, еще там, – сладострастно добавил он, не сдержавшись.

– Руководство охраной в СИЗО смените незамедлительно, – чуть брезгливым, барственным тоном высокого начальства распорядилась в ответ Наталья. – И персонал обучите как следует. Сколько можно на одни и те же грабли… У вас все?

Генерал брякнул трубку и, скрипнув зубами, полез в карманчик за валидолом.

Что касается зампреда Ильина, то он, как стало известно из неустановленных источников много позже, потребовал для всех участников событий по линии его ведомства самых суровых наказаний, а для Натальи – немедленного отчисления.

Но дело было спущено на тормозах без всякой огласки в результате удачного доклада начальника училища, сделанного лично председателю. В конечном счете задание по организации побега Анжелы Кириченко было выполнено – хоть и со значительными отклонениями от первоначального сценария. Комитет успешно отследил беглянку, вышел на ее контакты, а через них, как и было задумано, – на группу прибалтов, крупных торговцев оружием, действовавших безнаказанно многие годы, так как имелся у них весьма высокопоставленный осведомитель в силовых структурах, расшифровать которого так и не удалось.

А экзамен по выживанию был зачтен как сданный досрочно. Оценку, правда, не вывели, но инициировать переэкзаменовку почему-то никто не захотел во избежание непредсказуемых «ответов» экзаменуемой.

– Господа офицеры! – Никитин уселся на траву, бросил быстрый взгляд на Телегина, прищурившись, продолжил: – Новый анекдот: «Подсудимая Шугалий! Почему вы бросили в общественный туалет гранату "Ф-1"? – Не почему, а для чего, гражданин судья. Для того чтобы узнать – занято там или свободно!»

Кроме Телегина, все засмеялись. Включая Наташку. «Вот холера! – мысленно чертыхнулся Слава. – Я за такую шуточку тут же бы схлопотал. А над никитинским ослоумием сама ржет! Просто хотела проверить – занято там или свободно!»

С Анжелой и Шуркой более судьба Наташу не сводила. Сама она об их дальнейшем существовании ничего не пыталась узнать. Лишь в середине девяностых в газете «Коммерсантъ» она увидела фотографию Анжелы в железной судебной клетке. Ее осудили за организацию бандформирования и целый ряд разбоев на десять лет. В конце заметки сообщалось, что через два дня после вынесения приговора Анжела покончила с собой в пересыльной тюрьме… Ради интереса Наталья решила узнать, как поживает сержант Ляжкина. Та, оказывается, дослужилась до прапорщика и недавно была награждена знаком «Заслуженный работник МВД».

Тем временем курс обучения в Отдельном учебном центре КГБ шел своим ходом.

– Удар сильнее! Направление вверх! Одновременно достанешь селезенку и солнечное сплетение. Потеря сознания или временный паралич гарантированы…

Егерь демонстрировал технику рукопашного боя по системе СМЕРШа. Здоровенный парень – Витя Сычев, в прошлом борец-тяжеловес, служил «учебным пособием».

– Здесь некоторые занимались самбо, по системе Харлампиева. Вещь хорошая и полезная – пару пьяных хулиганов возле кабака запросто можно уложить. У нас же не противник, а враг. Солдат чужого государства или свой домашний бандит – без разницы. Ваша задача – уничтожить его. – Егерь легко, точно по-приятельски, ткнул Сычева в кадык, и боец, тяжело захрипев, рухнул на колени, заходясь в кашле.

– Ничего, Сычев, – ободряюще улыбнулся Дремов. – На себе прочувствовал, теперь любого бугаина на колени поставишь. Не люблю высоких фраз, – Егерь дал отмашку рукой, что означало перерыв. – Но вы – бойцы нелегальной спецразведки, и выше вас только Бог. С Богом и беседуем чаще других. Чего усмехаетесь? С Богом, с ним самим и решается вопрос – заберет он нас к себе или мы ему еще на этом свете надобны. И чаще выходит, что надобны на этом. Вот и думайте… К примеру, сотрудники легальной резидентуры, если погорят, то их просто вышлют с позором из страны пребывания. Ну, взгреет начальство… А у нас, если спекся, – расстрел иной раз за счастье посчитаешь. Это что? – Егерь вытянул откуда-то из-за воротника довольно длинный тонкий гвоздь.

– Очередное средство поражения живой силы противника! – ответил не лезший за словом в карман Коля Никитин.