Татьяна убрала пистолет, огляделась и опустила спинку сиденья.
Перетащив Томаса назад и связав его по рукам и ногам срезанным ремнем безопасности, она вынула его водительское удостоверение, протерла пистолет и, вложив его в руку, старательно обработала пальчиками. Затем повторила манипуляцию с канцелярским ножом, которым располосовала горло бывшему полицейскому. Вырвала с ниткой две пуговицы на рубашке. Все это осторожно переложила в пластиковый пакет и вышла наружу. Огляделась. Томас остановил машину профессионально. Она не попадала в зону видимости ни видеокамер, ни сидевшей на первом этаже дежурной. Обойдя здание вокруг, Татьяна надела найденные в бардачке машины рукавички и проворно, тем же путем, вернулась в номер. Задачу облегчали идущие на уровне каждого этажа балконы, соединенные между собой переходами.
Некоторое время ушло на то, чтобы протереть предметы и дверные ручки, на которых могли оказаться отпечатки ее пальцев. Впрочем, особой роли это уже не играло. Если их и сочтут нужным занести в базу данных США, что маловероятно, то фигурировать они там будут как принадлежавшие гражданке Израиля Татьяне Нестеровой. Главное, на обнаруженных орудиях убийства нескольких человек – отпечатки Томаса Райта, а оборванные пуговицы с его рубашки и выпавшее водительское удостоверение кого угодно убедят, что это результат возникшей в номере потасовки.
Первым заволновался Дрон. Его насторожил странный шум и шорох, доносившиеся с небольшого взгорка чуть левее ручья.
– Филин, – он присел, озираясь по сторонам, – возможно, опять кабан… На девять часов.
– Всем стой. Осмотреться, – едва слышно раздалось в наушнике ПУ. – Дрон, проверь. Полынь, если его видишь, прикрой.
– Вижу, – отозвался Полынцев. – Валяй, Вася, и ничего не бойся.
– Разговорчики! – оборвал его Филиппов.
Многочасовое прочесывание местности измотало. Приходилось проверять источник каждого шороха, звука, треска. Двигались медленно. Иногда практически топтались на месте. Антон предупредил, да и без этого все знали, что боевики минируют окрестности своих мест расположений.
Дрон медленно двинул через заросли орешника. Взлетела какая-то серая птичка. Прошуршала в сухой траве полевка. Стоп! Он присел. Отчетливый лязг металла и чеченская речь.
– Противник слева, – прижав почти вплотную к губам микрофон, проговорил он и переместился чуть вперед.
Дальше кустарник становился гуще. Под ногами появились камни. Он осторожно перешагнул натянутую в траве проволоку. Замер, вынимая из кармана разгрузки кусочек красной ленты. Обмотал его вокруг ветки.
– Мины, – выдохнул, оглянувшись назад.
– Мы тебя видим, – успокоил Полынь.
Через несколько шагов Дрон наконец увидел бандитов. Один вытаскивал из прямоугольного лаза, оборудованного в земле, тело мужчины. Второй помогал снизу. Рядом валялась отброшенная крышка люка. В нескольких шагах от них стояла женщина. Цветастый платок плотно облегал ее голову. Густые брови, большие, полные печали и тоски глаза, сжатые, превратившись в одну сплошную нить, губы. Их взгляды встретились. Она глядела на Дрона, ни единым мускулом, ни движением не выдавая, что видит. Ему даже показалось, что он стал прозрачным. Привыкший в таких ситуациях наблюдать, как лицо человека, неожиданно увидевшего обвешанного оружием разведчика, перекашивает страх, злоба и ненависть, а изо рта вырывается крик, он впервые растерялся. Спокойно и с какой-то гордостью она продолжала смотреть сквозь Дрона.
В это время бандиты выволокли труп и, бросив, словно мешок с картошкой на землю, встали с двух сторон от него, опустив руки. Было отчетливо слышно их тяжелое дыхание. Оружие он увидел только у одного, того, что тащил сверху. И то автомат был закинут за спину.
«Наверное, раненый коньки откинул», – подумал он, размышляя, как поступить.
Чеченка явно была либо не в себе, либо не собиралась выдавать его появление. Решив испытать судьбу, он приложил палец к губам и медленно опустился:
– Филин…
– Я все видел, – ошарашил Антон. – Молодец. Всем «внимание», вход в блиндаж: Дрон, Мишень. «Похоронная команда» – я и Полынь. Волков, прикрывай и следи за бабой. Может, просто не в себе.
ebooksa