Конец света отменяется

– Может, уколоть? – нерешительно спросил Антон.

Препарат, который был в распоряжении группы, позволял допросить человека против его воли.

– В самом крайнем случае, – категорично заявил Родимов.

По-своему он был прав. После инъекции человек не всегда говорил правду. Показания могли быть искажены. Некоторые впадали в ступор, и тогда от них вообще ничего нельзя было добиться. Информация, полученная подобным путем, и с юридической точки зрения рассматривалась как полученная незаконно. По факту использования психотропных веществ назначалось расследование. Но Родимов опасался не этого. Одно дело – поставить укол или подмешать в пищу препарат, который развяжет язык, совсем другое – вынудить боевика говорить правду добровольно. В этом случае, как правило, он вступает в негласный сговор со спецназовцами. Они делают вид, будто человек продолжает упрямствовать, а на самом деле отрабатывают полученную информацию. Бандиты находились в трех помещениях, перестроенных под камеры, и имели возможность общаться между собой. Стоит одному проболтаться, что его подвергали подобному методу получения информации, как они найдут способ сообщить об этом на волю. Хорошо, если боевики располагают данными о теракте на ближайшие несколько дней. Совсем другое дело, если акция намечена на более отдаленное время, а люди, задействованные для ее выполнения, находятся далеко. Полностью изолировать бандитов глупо. Это также насторожит тех, кто остался на свободе. Наверняка поменяются адреса, явки, сроки. Поэтому большим успехом было склонить бандита к сотрудничеству либо создать такие условия, чтобы он выдал планы организации или банды, не подозревая об этом. У спецназа на этот счет было проще. Считалось, что если в руки противника попал боец, он развязал язык. Было бы глупо в этом сомневаться. В кино давно никто не верил. Поэтому на такой случай командир группы тут же в корне менял план выполнения задачи либо вовсе отказывался от нее. Чеченские боевики нередко поступают так же. Не исключено, что те, кто стоит за Худым, уже сменили в отношении его свои планы, а может, и наоборот, просто ускорили претворение их в жизнь.

– Тогда предлагаю выполнить его условие. – Антон внимательно посмотрел на Родимова и понял: генерал думает о том же самом.

– По крайней мере, нам уже известно, что он не тот, за кого себя выдает, – кивнул генерал. – Хотя не исключен вариант, что, оказавшись на свободе, он узнает об этом. Обыск в доме настоящего Бахрома проходил на глазах всего села.

– Но ни жена, ни отец Бахрома не знают, что у нас находится не их сын и муж, – напомнил Антон. – Я просто молча ушел.

– Да, – согласился с ним Родимов. – Здесь ты хорошо сработал. Молодец.

Антон потупил взгляд. Он не любил похвалы.

– Кстати, – спохватился генерал. – А что другие боевики говорят по поводу Бахрома?

– Они утверждают, что Бахром появился в отряде за неделю до акции, как, впрочем, и большинство боевиков. Сразу вошел в доверие к командиру. Они подолгу о чем-то говорили. Худой не раз поручал Бахрому ответственные задания. Никто не знал, откуда он взялся.

– А что, в отряде никого не было из Джугурты? – нахмурился Родимов.

– Нет, – подтвердил Антон.

– Хорошо. – Родимов откинулся на спинку стула. – Как планируешь осуществлять за ним наблюдение?

– Разместить на одежде маяк, – пожал плечами Антон. – Другого варианта не вижу. На допрос его приводят в летнем камуфляже. Утепленная куртка остается в камере. Зашьем в воротник.

– А если, выйдя отсюда, он избавится от нее? – Генерал непроизвольно посмотрел назад, в окно. В просвет над мешками с песком светило солнце. – Жарко уже. Возьмет да выбросит.

– Сомневаюсь, – возразил Антон. – Скорее всего он отправится в схрон, где имеются средства связи, документы и продукты.

– Большинство боевиков жили в селах, – напомнил Родимов.

– Но не Бахром, – уверенно заявил Антон и тут же поправился: – Вернее, не человек, который скрывается под этим именем.

Глава 26