– Черт! – с досадой выдавил из себя Дрон и, топнув ногой, пригнулся, пытаясь понять, кто стрелял.
Тем временем Толян уже упал, сгреб рукой под себя каменистый грунт, скорчился и затих.
Василий перебежал к нему. Перевернул на спину. Пуля вошла в грудь и вышла под левой лопаткой. И так было видно, что ранение смертельно. На всякий случай он прижал два пальца к шее. Толян был уже мертв. Дрон поднял взгляд в сторону, откуда прозвучал выстрел, и увидел сидевшего на земле парня. Нижняя часть его лица и грудь были в крови. Ополоумевший бандит целился в Дрона.
Откинувшись на спину, Дрон больно ударился о выступавший из земли камень и беззвучно выматерился. Одновременно прогремел одиночный выстрел. Майор встал на одно колено, вскинул автомат и двумя короткими очередями вновь положил не в меру живучего бандита. Затем вернулся к Толяну, забрал у него пистолет и, оглядевшись, побежал в гору.
Скрипач много времени уделял ежедневным тренировкам. Даже отправляясь с Таровским по делам в другую страну, ставил задачу телохранителям брать с собой тот минимум спортивного инвентаря, который необходим для поддержания формы. Гантели, небольшие штанги, боксерские «лапы» и перчатки занимали приличную часть багажа службы безопасности. Скрипач систематически изнурял себя и подчиненных многокилометровыми пробежками и плаванием. Несмотря на хорошую физическую подготовку, полдня прошагав с небольшим отрядом Метиса, которого заменил Номали, по горам, Скрипач заметно выдохся. В отличие от сухощавых боевиков, его мышечная масса при таких переходах давала о себе знать. Даже шедшая с ними женщина выглядела бодрее. Ее звали Маххабат. За всю дорогу она не проронила ни слова и не отстала от мужчин. Глядя себе под ноги, Маххабат словно заведенная шлепала от привала к привалу. Чеченка ничего не несла с собой. Была одета в обычное коричневое платье с простеньким узором, на голове платок, на ногах добротные кожаные туфли без каблука. Они ничем не уступали кроссовкам, и все же на одном из привалов Скрипач не выдержал:
– Номали, – он отхлебнул из бутылки минеральной воды и присел рядом с бандитом, – а почему женщина в такой одежде? Наверняка ей неудобно. Неужели у вас так далеко зашли дела с предрассудками?
– Э-э, – чеченец повеселел. – Хочет, пусть брюки надевает. Никто из мужчин ей ничего не скажет. Мне какое дело? Так ей нравится. Наши женщины часто ходят пешком из одного села в другое. Привыкли.
– Долго еще? – Скрипач посмотрел в сторону соседнего хребта, за которым только что скрылось солнце, потом опустил взгляд вниз. Над видневшейся между деревьями рекой появились клочки тумана.
– Уже пришли.
– Ты по спутниковому телефону общался с теми, кто следит за спецназом?
Чеченец лишь кивнул и стал обуваться.
В сумерках подошли к самому берегу. Номали вновь стал кому-то звонить. С минуту пообщавшись, сложил антенну и посмотрел на Скрипача:
– С той стороны лагерь. Сто метров от берега. Сейчас или утром они придут к воде.
– Где именно?
– Там, – Номали показал рукой вверх по течению. – Видишь черное дерево на нашей стороне?
– Теперь ясно, – разглядев на склоне огромный, обгоревший дуб, подтвердил Скрипач. – Надо уйти от берега. Они выставили охранение и могут нас заметить.
– Знаю, – чеченец повеселел. – Я давно воюю. Сам как спецназ. Только чеченский.
Они отошли от реки и поднялись выше. Продираясь через частокол небольших деревьев, направились по едва заметной тропе, идущей вдоль берега. Склон был очень крутой. Приходилось хвататься за ветви деревьев и даже траву, чтобы не скатиться вниз.
– Все, – принял решение Скрипач. – Дальше пойдем ты, я и Маххабат. Нужно уложить в ее рюкзак то, о чем говорили.
Вскоре впереди показался уже знакомый исполин, погибший, видимо, от удара молнии. Голые черные ветви слегка шевелились от легкого ветерка и едва слышно стучали друг о друга.