– Эй, ты! – Антон развернулся к мужчине. – Слышишь меня?
Тот никак не отреагировал на слова. Подойдя ближе, Антон убрал пистолет, схватил его за остатки защитного цвета куртки и поволок к выходу.
Устроившись на небольшом взгорке, прямо в траве, Шаман с тоской наблюдал за носившимися стрекозами. Густой кустарник надежно прикрывал его от проселочной дороги, по которой убийца его брата и отца должен привезти из Грозного связного застреленного Дроном араба. Чуть позади и выше выбранной позиции начинался лес. Остальная часть склона почти до самой трассы была лишена растительности. Лишь редкий кустарник да ручей, берущий свое начало где-то в районе убежища Нурды, оживляли пейзаж.
Шаман остался с молчаливого согласия Антона, чтобы после того, как турок высадит одноглазого и отправится обратно в город, перехватить его в этом безлюдном месте. Он собирался отомстить за родных, но до сих пор не знал, каким образом это сделает. Только оставшись наедине с собой, Шаман понял, что никогда не убивал человека просто так, не в бою. С другой стороны, Филиппов дал понять, что этот негодяй очень грамотный человек и особенно ценен не только как бывший сотрудник департамента военной разведки Турции, а еще как потенциальный преемник араба. Антон не скрывал, что скрепя сердце позволяет Шаману свести счеты с этим недоноском.
«Слово не воробей, – вновь мысленно проговорил Шаман фразу командира, когда тот дал команду сидевшему за рулем Дрону притормозить. – Сказал, отдам тебе убийц, значит, так тому и быть. Хотя не скрою, Абдуллаха я обнадежил, что скоро он вернется на родину».
От размышлений отвлек шум приближающейся машины. Слегка приподнявшись, Шаман увидел подпрыгивающую на ухабах «Ниву». Про себя выругался. Как он мог не заметить ее, когда она сворачивала с трассы перед Ялхой-Мохк! Это село как на ладони. Нет, надо брать себя в руки! Отца с Исой уже не вернешь. Изо дня в день мучить себя воспоминаниями о них ничего не даст. Впрочем, как и то, что сейчас он убьет этого Абдуллаха.
Неожиданная мысль заставила его непроизвольно хмыкнуть.
Он прислушался. Машина проехала мимо и сейчас уже урчала двигателем где-то позади него. Примерно прикинув расстояние до места, откуда связной с контейнером пойдет пешком, Шаман поднялся и, посмотрев на часы, направился к дороге. Скоро турок будет возвращаться, и нужно торопиться.
Наконец среди деревьев вновь замелькал внедорожник. Машина шла под гору на приличной скорости. Наверняка кровник сейчас в состоянии эйфории давит на газ, а голова его занята мыслями о скором возвращении. Шаман усмехнулся, оттолкнулся плечом от дерева, к которому прислонялся, и, выйдя на середину проселка, снял автомат с предохранителя.
Машина, на минуту нырнув в небольшой распадок, вновь появилась на дороге. До нее было еще далеко, однако Шаман отчетливо почувствовал не только взгляд турка, который однозначно его заметил. Он словно увидел его глаза, скрытые за отражениями придорожных кустов на лобовом стекле, почувствовал, как у того учащается пульс, выступает на лбу пот. Негодяю ничего не стоит пригнуться и, вдавив педаль газа, попытаться проскочить прямо через вышедшего на дорогу военного. Но Шаман был уверен, что этот человек так не поступит. Почему, сам не мог понять. Наверняка в такие моменты все привычные стереотипы восприятия окружающего мира уходят на второй план, уступая место каким-то иным способам общения и чувствам.
Скрипнув тормозами, «Нива» встала, не доезжая пары десятков метров до Шамана. Наконец он разглядел лицо этого человека. Продолжая держаться за рулевое колесо, на него смотрел уставшим взглядом уже немолодой, лысый мужчина. Не было в его взгляде ни страха, ни отчаяния, ни раскаяния. Одна отрешенность.
Шаман держал автомат в опущенных руках и мысленно просил этого шакала рвануть из машины, выхватить пистолет и начать стрелять в него. Тогда он положит его. Но турок не собирался бежать, а тем более стрелять. С минуту разглядывая стоящего посередине дороги вооруженного человека, он вздохнул, заглушил двигатель и, неторопливо выйдя наружу, встал перед машиной.
Шаман сглотнул подступивший к горлу ком.
– Ты решил отомстить, – заговорил глухим голосом Абдуллах. – Не тяни время, я все равно не буду тебя просить о пощаде, а тем более пытаться убежать. Рано или поздно ты найдешь меня, а ожидание смерти страшней ее самой.
Шаман медленно подошел к турку и некоторое время не мигая смотрел ему в лицо, играя желваками. Потом, вскипев, схватил его левой рукой за горло, но тут же, словно оно было раскалено, отдернул руку:
– Мы не бандиты, а солдаты и выполняем приказ. Я буду считать, что твой хозяин отдал долг. Тем более мой брат и отец умерли в честном бою… Уезжай!
За шесть суток, проведенных в пещере, Биберт лишь несколько раз спускался к ручью, чтобы заполнить пластиковые бутылки, оставленные калекой, и флягу водой. Простуда, как он и думал, отступила быстро. Продукты, которые он как мог экономил, заканчивались. Осталось немного хлеба, лук, чеснок, пара сникерсов и горсточка заварки для чая.
– Еще два дня, и ухожу, – твердо решил он, поднимаясь с нар, одновременно поймав себя на мысли, что в последнее время стал разговаривать сам с собой.
Вновь, как и в первый день, закружилась голова. Нужно было сходить за водой, а он не мог этого сделать.
– Что, снова?! – проговорил вслух бандит. – Только вчера чувствовал себя нормально!