Наш хлеб - разведка

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вы впустите?

– Входи, коль пришел, – сокрушенно вздохнула старушка и направилась к собачьей будке. – Что же собака не лает? Никак отвязался и убег, – проговорила она себе под нос.

Антон неторопливо дошел до крыльца, следя за силуэтом женщины. Неожиданно она встала и запричитала:

– Господи, да что же это такое? Барсик! Ах!

Почувствовав недоброе, Антон бросился к женщине, и вовремя. Едва успев подхватить ее под руки, он увидел лежащего на земле пса. Его горло было обезображено огромным порезом.

– Кто это мог сделать? – Антон огляделся по сторонам. – Может, ваш постоялец? Где он?

Втягивая со всхлипами воздух, бабка подняла руку, показывая в направлении темнеющей в саду постройки.

Придерживая старушку, он провел ее в дом. Здесь пахло геранью, урчал холодильник. Стол, у окна газовая плита и старенький сервант с посудой представляли все убранство кухни, на которой они оказались.

– Где у вас валерьянка?

– В комнате, – едва слышно проговорила женщина. – В шкафу…

Антон усадил женщину на табурет.

– Сейчас принесу воды.

– Погоди, сынок, – бабка ухватила его за руку. – Пойди глянь, что с Лешкой…

– Кто это? – не сразу понял Антон, о ком речь.

– В сарайчике он… Фонарь возьми, – она взглядом показала на подоконник.

– Сейчас, – наконец до Антона дошло, что женщина имеет в виду Лютого.

Выскочив во двор, он осторожно направился в сад. Дверь в небольшую, сделанную из досок постройку была открыта.

– Эй, есть тут кто?! – пожалев, что не прихватил с собой пистолет, крикнул он в темноту.

Изнутри послышался едва различимый шорох. Что-то звякнуло.

Антон огляделся по сторонам. На расстоянии нескольких шагов ничего не видно, но фонарь включать не спешил. Мало ли? Вдруг у Лютого окончательно сорвало крышу? Чего стоит такому сунуть ножом, которым только что убил собаку, в живот уже человеку! Осторожно пошел вперед. У самого порога остановился и присел, весь превратившись в слух. Постепенно глаза привыкли к темноте, и прямо перед собой он различил светлое пятно. Протянув руку, осторожно коснулся его. Это был человек.