Дикое правосудие

– А как насчет него? – спросил Дмитрий, кивком указав на Паньшина. Потом он все понял. – Ты не можешь этого сделать, – хрипло прошептал он. – Он же просто выйдет за дверь, и они…

– …отвлекутся на него, – закончил Лок. – Будем надеяться, что так и случится.

Он повернулся к Любину.

– Давай, чего стоишь?

Языки пламени моментально взметнулись вверх в том месте, куда Любин бросил фитиль из скрученных бумажных салфеток. Лицо Паньшина исказила мучительная гримаса.

– Идите, – сказал Лок, обращаясь к Воронцову. – Забудьте о нем.

Он подтолкнул их к задней двери. Дмитрий взял ключи от машины Паньшина. Жирный владелец клуба неуверенно поглядывал вслед уходящим, но Лок знал, что Паньшин пойдет с ним к парадному входу.

Огонь с ревом устремился к низкому потолку клуба. Дым плотной пеленой повис в воздухе, мешая дышать. По щекам Паньшина катились крупные слезы.

Воронцов кивнул Локу и исчез в коридоре вместе с Дмитрием, поддерживавшим его под локоть, словно санитар в пальто. У Лока не было времени оценивать их шансы, не говоря уже о своих. Он быстро пошел к выходу на улицу Кирова. Сзади послышался приглушенный звук выстрела или автомобильного выхлопа. Паньшин, словно в бреду, плелся за ним, виляя от стены к стене.

Лок пригнулся у застекленной двери. Стекло было достаточно темным, чтобы скрыть его даже от приборов ночного видения. Он попытался представить себе улицу в точности так, как ее описывала Марфа. Снаружи бушевала метель; размытые огни витрин и неоновых вывесок обозначали присутствие магазинов и баров на другой стороне улицы.

Пора идти. Паньшин? Лок взглянул на толстяка, как на насекомое. Что-то удержало его от решения вышвырнуть Паньшина наружу перед собой. В коридоре уже становилось жарко, дым начинал клубиться вокруг них. Тот момент, когда он мог использовать Паньшина в качестве живого щита, уже прошел, и Лок ничего не мог с этим поделать.

– Теперь все зависит от тебя, приятель, – бросил он через плечо и широко распахнул дверь. – Желаю долгих лет жизни!

Лок вылетел наружу, скользя на обледеневших ступенях, оглушенный ветром, и нырком ушел в сторону от входа. Одна его рука по плечо погрузилась в сугроб. Над его головой разлетелось стекло, потом пуля щелкнула о камень. Стрелки не видели ничего, кроме движущихся пятен и теней, но промахнулись всего на несколько дюймов.

Пригнувшись, Лок побежал зигзагами к углу переулка. Он услышал рев автомобильного двигателя, увидел вспышки выстрелов двух винтовок высоко над головой, словно подвешенные в снежной пелене. Огневые точки в окнах дома напротив.

Тормозные огни «БМВ» мигнули, словно в нерешительности, и начали удаляться от улицы Кирова. Последний яростный скрип тормозов – и все.

«Теперь твоя очередь», – подумал Лок. Снова звон разбитого стекла, совсем рядом. Он длинными скачками понесся по переулку и нырнул под прикрытие автомобиля Марфы, моментально распознав ее машину в ряду других, превратившихся в горбатые сугробы.

Он огляделся. Пуля вдребезги разбила ветровое стекло, осколки с визгом пролетели над ним. Женщина помахала ему рукой из дверного проема ближайшего магазинчика. Рука в перчатке казалась черным жезлом. Он помахал в ответ пистолетом и жестом приказал ей отступать в глубь квартала. Она покачала головой и указала на другую сторону улицы. Она видела, откуда велся огонь.

Пригнувшись за машиной лишь в нескольких ярдах от Марфы, Лок повращал кистью руки, как будто поворачивал ключ в замке зажигания. Марфа показала на автомобиль, и Лок поднял большой палец в знак понимания.

Откуда-то послышались крики. Языки пламени вырвались из разбитых окон и распахнутой двери. Ветер сразу же подхватил их и раздул в один большой костер. Паньшин стоял в свете ближайшего уличного фонаря, лихорадочно размахивая руками. Его массивная фигура была ясно различима.

Лок открыл дверцу со стороны пассажира и скользнул на сиденье. Переместившись в полулежачее положение, он неуклюже переполз за руль через рычаг передач и ручной тормоз. Паньшин по-прежнему стоял на тротуаре и махал руками. Его вечерний костюм побелел от снега.