Они проехали огромный плакат, оповещавший о том, что Новый Уренгой производит две трети российского газа, четырнадцать триллионов кубических футов ежегодно. Слово «советский» было закрашено и заменено на «российский». Все вокруг казалось фантасмагорическим, почти кошмарным. За автостоянкой начинался трейлерный парк; огоньки слабо светились в необъятной темноте ночи, отдаленные друг от друга, как звезды в созвездии. Это был барачный городок компании, где полномочия Воронцова в лучшем случае воспринимались терпимо, а чаще игнорировались. Городок напоминал фабричный поселок в царской России с той поправкой, что здесь больше не было настоящих бедняков. Здесь жили отчаявшиеся, алчные, завистливые, порочные, но не нищие. Они выбрали жизнь люмпенов только ради денег. Шестьсот-семьсот тысяч рублей за неделю любой работы; миллион, два миллиона в неделю для любого, кто хотя бы в ничтожной степени обладал профессиональными навыками и проявлял ответственность.
– Такси Хусейна видите? – спросил Дмитрий по рации.
Каньоны жилых домов окружали их. За шумом двигателя Воронцов смутно различал вой ветра снаружи и шорох снега под покрышками. Немногочисленные прохожие торопливо шли по тротуарам, их лица были полускрыты шарфами и меховыми шапками.
– Мы держимся прямо за ним.
– Не спугните его!
– Все о"кей, инспектор, все под контролем.
– Где вы?
– Перекресток улицы Кирова и Полярной. Стоим перед светофором.
– Держитесь на связи.
Дмитрий повернулся к Воронцову, сверкнув глазами.
– Это на самом краю зоны наблюдения. Он направляется туда.
Дмитрий держал микрофон в руке, словно оружие или нить, связывавшую его с жизнью. Автомобиль остановился перед светофорами, висевшими над перекрестком улицы Кирова и Нефтяников. Они находились в пяти кварталах от «хвоста» и такси Хусейна. Слева от них старый город утопал в сумерках, исчезая в ночи со своими кривыми улочками и сгорбленными домами. Улица впереди купалась в свете баров, отелей, клубов и кинотеатров. Улица Кирова превратилась в сплошной неоновый тоннель.
Машину занесло: никто не трудился убирать снег в начале зимы. Важнейшим транспортом были рабочие автобусы, доставлявшие людей на скважины, и тяжелые грузовики, перевозившие трубы и буровое оборудование. Перед их проездом улицы очищались снегоуборочными комбайнами. Во всех иных случаях…
– Что там? – спросил Воронцов, похлопав Дмитрия по плечу.
Синий огонек мигалки вспыхивал на фоне неоновых вывесок и небольшой толпы, собравшейся вокруг. Воронцов почувствовал, что Дмитрий готов запротестовать.
– У нас есть время, – сказал Воронцов. – Главное – быть уверенными в том, что его не выпустят из-под наблюдения. Подъезжай туда, – обратился он к водителю. – Посмотрим, что там еще наворотили.
Такое случалось нечасто, но все же случалось – пьяные, оказывавшие сопротивление при аресте, или их дружки, не желавшие останавливаться на начатом. Милиция уже потеряла в подобных стычках двух офицеров, получивших серьезные увечья, а один был убит.
«Скорая помощь» и машина милиции стояли у темного въезда в переулок. Патрульные наблюдали за происходящим, стоя рядом с автомобилем, не совсем безразличные, но едва ли по-настоящему заинтересованные. Увидев Воронцова, они вытянулись по стойке «смирно», готовые выполнять приказ. Он кивнул.
– Что у вас там?
Один из патрульных указал в глубину переулка:
ebooksa