– Кто еще был в самолете?
– Я не знаю… все вышли… – От испуга женщина сбивалась с английского на русский.
– Вспомни. – Иса оперся о подлокотники стула и навис над Ружаной.
– Я не смотрела, не видела. Я ничего не видела от слез… – В ее глазах заблестела влага, слезинка скатилась по сухой от пудры и пыли щеке.
Главарь выпрямился, дальше говорить с Ружаной было бесполезно – ничего, кроме плача, не услышишь.
– Не спускать с них глаз, – приказал он караулившим американцев.
Боевики, обыскавшие все склады, заглянувшие в каждую щель, уже собрались на полосе. Иса молча прохаживался перед ними. Ему хотелось сказать, что пропажу Мусы следовало обнаружить раньше, что сразу надо было толком обыскать самолет. Но он ведь тоже был там и сам не подумал об этом! Легкая победа вскружила голову.
Главарь пальцем указал на троих и мрачно произнес:
– Со мной, к бункеру. Их слишком много.
Охранник Брука, смотревший в щель ворот, не отрываясь от этого занятия, замахал рукой:
– Идут, сюда идут!
Тут же поднялась суматоха. Разравнивали вырытый песок, неширокий подкоп затянули одеялом, бросили на него пачку сигарет, зажигалку. Так что к приходу Исы видимых следов подкопа не осталось.
Заскрежетал засов, с визгом отворилась половинка ворот, внутрь бункера зашли боевики, за ними стоял Иса. Главарь некоторое время молча разглядывал мужчин, выдерживал паузу, знал, что чем дольше молчишь, тем весомее прозвучат слова.
– Кто скажет, был ли еще один человек на борту самолета?
Никто не ответил. Пальцем Иса показал на украинского летчика и вновь спросил:
– Кто?
– Я не знаю…
Иса, больше не произнеся ни слова, выхватил пистолет и выстрелил ему в голову. Пилот замертво упал прямо на растянутое над подкопом одеяло, утащил его за собой в довольно глубокую яму. Пленники рванулись к выходу, но несколько коротких автоматных очередей мгновенно остановили их. Еще двое – один охранник и пилот Брука – лежали на земле мертвыми. Сам торговец оружием и Николай вовремя упали, пули прошли у них над головами.
– Еще раз спрашиваю… – бесстрастно начал Иса.
Брук поднялся с земли, отряхнул дорогой костюм.