Пуля убеждает с лёту

– Куда он на фиг денется… «Пеленайте»! Перевяжите ноги. На всякий случай – искусственное дыхание! Потом вколите промедол в клешню, – распорядился я, слез с поверженного Обернихина и, связавшись с Барином, приказал подогнать «Шевроле» к углу дома. Затем посмотрел на часы: 22.18. «За одиннадцать минут такого зверя «теплым» взяли! Ай да умницы мы! Ай да молодцы!» – мысленно восгордился я и… вздрогнул от дурного предчувствия, ядовитой иголкой уколовшего сердце. Неподалеку, словно в подтверждение, тоскливо заскулила бродячая собака…

Глава 9

Барин и примкнувший к нему Кот проявили чудеса расторопности. Через пять с половиной минут микроавтобус встал на указанном месте и призывно мигнул фарами. Филин, Негр и Лопата тоже не подкачали. За означенное время они успели сделать пленнику искусственное дыхание, перевязать ему ноги, вколоть промедол в сломанную руку и «браслетами» приторочить к ней здоровую.

– Грузите! – отрывисто скомандовал я.

Ловко подхватив тяжело дышащее тело, головорезы побежали к машине. Обитатели дома пятьдесят пять не подавали признаков жизни, если не считать магнитофона, продолжавшего изрыгать матерщину. Обернувшись на бегу, я глянул на стройплощадку. Работа там по-прежнему кипела. Снующие в свете прожекторов гастарбайтеры даже не оборачивались в нашу сторону. «Одни то ли затаились, то ли не заметили. Другим – по барабану. Ну и прекрасно!» – промелькнуло в голове. Спустя еще полторы минуты автомобиль (с моей группой и пленным внутри) начал аккуратно выезжать на Ольховскую. Устроившись в мягком кресле и закурив сигарету, я вперился людоедским взором в майора Обернихина. Тот сидел на полу, прислоненный спиной к задней запасной дверце. Дыхание потенциального «языка» относительно выровнялось. Багровая краска, так и не став синевой[43], сошла с лица, уступив место меловой бледности…

– Зря вы, ребята, проявляли беспокойство, – обратился я к Филину, Негру и Лопате. – Такие уроды – живучие, ломом не зашибешь! И спят всегда спокойно, потому что совести нет. Взорвут, допустим, дом с невинными людьми, выпьют пивка – да на боковую. «Мальчики кровавые» их никогда не посещают! Зато героев из них не получается. Видите, как рожу корчит?!

Ветеран «А.О.» выглянул весьма непрезентабельно. На физиономии зернился крупный пот. Губы дрожали. Он часто, страдальчески охал, жутко кривился и противно скрежетал зубами. На мою обличительную речь убийца не отреагировал, всецело занятый собственными болячками.

– Хочешь еще промедола? – вкрадчиво спросил я.

– Да-а-а! – на мутных глазах Обернихина выступили слезы.

– Тогда заслужи!

– Ка-а-ак?!!

– Правдиво ответь на мои вопросы.

– Не мо-о-о-огу-у! – корчась, простонал он. – Мысли пу-утаются… Бо-о-о-оль-но-о-о!!!

– Ладно, неженка ты наш, – презрительно фыркнул я и бросил Лопате: – По одному уколу в каждую ногу. Шут с ним, с чмошником!..

Промедол подействовал быстро. Физиономия майора порозовела, слезы высохли. Мутный взгляд прояснился.

– Кто главный в новой «Структуре»? – начал допрос я.

– Где-е?!!

– Не валяй дурака, сучонок! Иначе тебе покажут, что такое настоящая боль! Прямо сейчас!!! – нахлынувший гнев сделал мой голос по-настоящему страшным. И, как рассказывали потом логачевцы, я в тот момент походил на разъяренного тигра… (Хорошо хоть не на Лунного[44]. – Д.К.)

– Не знаю! Честное слово, не знаю! – Обернихин заметно испугался. – Шеф носит псевдоним Фараон, но кто он в действительности – неизвестно! Кто стоит за ним – тоже тайна. По крайне мере, для меня! В нашей иерархии я занимаю невысокое положение!!!

– Гм… А может, это бывший командир «А.О.»? – предположил я.