– Вы, без всякого сомнения, и есть самоуверенный капитан Ольга Николаева, – не столько спросил, сколько объявил он мне. – Рад визиту. Вы хоть и наглы, кое о чем, я думаю, с вами можно будет поговорить. Только, бога ради – не об элементарных частицах!
– Вы – Александр Машков? – спросила я.
Он наклонил голову и посмотрел на меня поверх поблескивающих очков.
– А вы в этом до сих пор сомневаетесь?
Я промолчала.
Он вдруг вскочил, вновь распахнул дверь и швырнул что-то наружу. Раздался еще один взрыв…
Машков засмеялся.
– Вы хотели взять меня голыми руками! Идиоты… Вам это не удастся. Хотя бы только потому, что все вы защищаете эту насквозь прогнившую систему. А мне на нее наплевать… Я знаю, как ее разрушить… Может показаться, что это так просто сделать! Но это обман. Нужна невероятная воля, чтобы разрушить систему. Воля полностью свободного человека. Абсолютно свободного. В том и смысл, чтобы быть свободным, парящим во времени и презирающим законы, по которым устроено пространство…
Раздалась автоматная очередь, дверь затрещала под пулями. Я бросилась на пол. Кто это, черт возьми, стреляет? Откуда взялся автомат? И почему они стреляют… Они меня вместе с ним собираются ликвидировать, что ли? Как издержки производства? Куда же Григорий Абрамович смотрит?!
Машков не пошевелился даже, когда дверь затрещала под выстрелами… Он уселся на табурет в единственной комнате этого дома и выпрямившись, сдержанно смеялся… То ли надо мной, то ли над теми, кто стрелял снаружи… От его смеха по спине пробегали мурашки…
– Однако им пора уже попробовать со мной договориться, – сказал Машков, едва только смолкла автоматная очередь. – Что-то они медлят.
И тут же я услышала голос Григория Абрамовича, усиленный мегафоном.
– Машков, сдавайся. Ты окружен. Если ты не сдашься, ты будешь уничтожен… Отпусти нашего человека, и мы гарантируем тебе жизнь… Выходи из дома и ложись на землю. Стрелять мы не будем… Выходи и ложись, Машков, другого выхода у тебя нет.
Машков подошел ближе к двери, встал за косяк и закричал.
– Если кто-нибудь сделает шаг в сторону дома, я взорву себя вместе с вашим симпатичным психологом… А пока заткнитесь и дайте мне подумать.
Было слышно, как Григорий Абрамович заматерился, забыв выключить мегафон.
Что-то слишком уж там у них обстановка нервная. Машков, напротив, казался спокойным, хотя именно он и должен был бы нервничать больше всех.
Машков посидел минуты две на своей табуретке, потом опять подошел к двери и крикнул:
– Эй вы там! С автоматами! Слушайте меня. Убирайтесь отсюда подобру-поздорову, и я никого не трону. Иначе я взорву все свои запасы взрывчатки. У меня ее килограммов сто пятьдесят… Я даю вам полчаса на то, чтобы убраться отсюда… Ваш психолог останется со мной…
«Что значит – останется со мной? – подумала я. – Хотелось бы большей определенности…»