Пятый сон Веры Павловны,

А вот сообщение от Серого. Это уже серьезно.

Он протянул руку к телефону, но раздался звонок.

«Можешь подъехать к пустырю около городской свалки? – прорезался голос Валентина. – Прямо сейчас. К въезду, – Валентин уже неплохо разбирался в топографии Томска. – Ну, к тому месту, где бомжи опарышей продают».

Тоже радость, болтаться по свалкам, пожал плечами Сергей, но голос Валентина звучал встревожено.

Когда я был живым, я был похож на дым, и дым шести снегов был тоже молодым…

Незабвенный БГ.

Шесть снегов, конечно, нелепо, а вот звучит.

У синих скал я вверх упал, в то время как зеленый бог в мерцании веков себя искал…

Легендарные времена «Аквариума». Но что делает на пустыре Валентин?

Вернулся я домой, и труп любимый мой спросил меня: «Что делал ты, когда ты был живой?.».

У въезда на пустырь поперек дороги стоял облупленный милицейский газик. От него несло бензином и табаком. Незнакомый сержант грубо остановил Сергея, но из-за кустов помахал рукой Валентин: «Пропустите его, сержант». И, не здороваясь, спросил: «Протокол опознания подпишешь?»

Вернулся я домой, и труп любимый мой спросил меня: «Что делал ты, когда ты был живой?.».

В полном молчании, подчеркнутом звоном кузнечиков, Сергей шел вслед за Валентином – мимо ржавого железа, торчащего из бурой травы, мимо выветренных серых костей, покрытых плесенью, мимо обрывков грязного тряпья, газет, целлофана. Воздух был сух, несло мертвечиной. За покосившимся металлическим контейнером, прихотливо поеденным ржавчиной, открылась неглубокая канава. Сухие кустики, похожие на колючку, лишь слегка прикрывали что-то серое, бесформенное, грубо свалившееся в канаву.

Тут же валялась знакомая инвалидная коляска.

Вот тебе и приют уродов! Сергей еще не успел увязать увиденное с Венькой-Бушлатом, но в голове промелькнуло: несовершеннолетний инвалид ездил точно в такой коляске. И даже не в такой, а именно в этой, кажется. Это Сергей и сказал подошедшим сотрудникам милиции.

– Повторите, пожалуйста, – попросил невысокий капитан.

– На такой коляске ездил несовершеннолетний инвалид Венька, – повторил Сергей. – Кличка у него была Бушлат, а фамилию не знаю.

– Взгляните на труп, пожалуйста, – попросил капитан. – Вы знали этого человека?

Сергей взглянул.

То, что он увидел, назвать человеком было трудно, – бесформенная, ужасно распухшая, раздавшаяся масса. Кожа на лице, казалось, сейчас полопается. Да и не лицо, а одна багрово-черная опухоль, кое-где покрытая коростой запекшейся крови. Зеленые мухи суетливо исследовали подозрительные бурые потеки. Рядом с убитым или умершим валялось три пустых бутылки из-под дешевой бормотухи, опорожненная консервная банка и много окурков, – праздновали здесь от души. И вертелась в стороне взбудораженная черная собачонка. Шерсть на загривке стояла дыбом, глаза нехорошо поблескивали. Собачонка явно боялась людей, нагрянувших на пустырь, но уходить не собиралась. Ждала, когда гости покинут облюбованное ею место.