— А где?.. — ужаснулся он, заметив пустующее кресло пилота.
Вместе с этим пониманием к нему вернулась и память. Штурман вспомнил, что произошло с ним за последние минуты, перед тем как потерял сознание. Непослушными от мороза пальцами он сумел расстегнуть ремень, шатаясь в такт с самолетом, перебрался на место пилота.
Высота, на которой находился «АН», была низкой — метров четыреста, триста. Искусственный горизонт на гироскопе показывал, что самолет продолжает снижаться из-за неполадок в гидросистеме. Еще было время выровняться, если бы только по курсу не просматривались сопки. Штурман уже настолько пришел в себя, что осознавал, если не удастся поднять самолет до приближения к возвышенностям, то наступит конец. Он отключил автопилот. Но руки не слушались его, сознание то меркло, то постепенно светлело в глазах.
— Давай, родной! — отчаянно произнес штурман, потянул штурвал на себя.
Усилие вызвало боль, мужчина хватил воздух ртом и потерял сознание. Продолжая сжимать штурвал, штурман откинулся в кресле. Самолет не послушался штурвала. Стрелка высотомера медленно опускалась. «АН» тряхнуло, штурман открыл глаза. Мигающая лампочками панель двоилась, расплывалась перед глазами. Он, сжав зубы, сосредоточился. Давление в гидросистеме упало, и рули не слушались. Оставался лишь один выход, маневрируя двигателями, увести самолет в сторону. Штурман перевел левый двигатель на минимум и добавил тяги с правой стороны. В какой-то момент ему показалось, что спасение возможно — сопка медленно уходила.
Транспортник врезался чуть ниже макушки сопки, прогремел мощный взрыв. Ночное небо озарилось ярким пламенем. Охваченные огнем конструкции самолета с грохотом скатывались с горы, подминая под себя деревья и кустарник.
Утренний туман, волнами стелившийся по склону горы, неспешно рассеивался. В его серой, уже таявшей дымке блестели оранжевые мигалки техники, пригнанной сегодня с утра для того, чтобы пробиться к месту авиакатастрофы. За цепочкой бульдозеров, прокладывающих от грунтовки дорогу сквозь заваленный деревьями и поросший кустами склон, виднелись армейские «УАЗы», два фургона «Скорой помощи» и новенькие «ГАЗы» с эмблемой МЧС на бортах.
Верхушка сопки, в которую врезался военно-транспортный самолет, еще походила на кратер вулкана: клубы дыма, сползающая вниз гарь и летящий по ветру пепел. Показавшийся в небе вертолет описал круг над сопкой и пропал в столбе дыма.
— Чего стали? — зло прохрипел генерал Высоцкий в рацию, приспуская боковое стекло армейского «УАЗа» и выбрасывая окурок.
— Хвост самолета обходят, товарищ генерал, — тут же раздалось из динамика.
Поняв, что работы по обходу хвоста транспортника займут не одну и даже не две минуты, Высоцкий выбрался из машины и закурил, плюнув на свое здоровье. Утренний холод дрожью прошелся по его поседевшему затылку. Подняв ворот бушлата, он поставил ногу на ствол поваленного дерева, уперся в колено локтем и угрюмо посмотрел вниз — с высоты птичьего полета тянувшийся внизу участок свежепроложенной серпантинки казался ничтожно коротким и малым.
— Дай-ка бинокль, — бросил через плечо генерал.
Выбравшийся из армейского «УАЗа» капитан мрачно смотрел перед собой.
— Я так и думал, — выругался Высоцкий, рассматривая в бинокль штатскую автомашину, свернувшую с грунтовки, — журналисты уже здесь. На микроавтобусе катят с тонированными стеклами. Думают, что мы их за спецслужбы примем. Пускай наши люди внизу дорогу перекроют, лишние глаза и уши нам не нужны.
— Есть! — в руке капитана зашипела рация.
— Да, и еще. Если будут спрашивать, что здесь происходит, отсылай их в пресс-центр Министерства обороны, там знают, что в подобных ситуациях говорить. В любом случае, спровадь их подальше.
Капитан криво улыбнулся:
— Может, просто отобрать у них видеокамеру…
— Смеешься? Этих хреновых уродов лучше не трогать. Потом дерьмом измажут, не отмоешься.
— А что делать, товарищ генерал, если настаивать будут? Мол, свобода информации и все такое прочее… — капитану не слишком хотелось брать на себя ответственность, знал, что говорить с журналистами придется под прицелом камеры.
ebooksa