В крике от смерти

– Он звонил. Все нормально у него. Коттедж купил под Саратовом двухэтажный. Уже перевез и старую чету, и сам там вроде устроился. Повезло мужику сразу…

– Это он им говорит, что сразу, – засмеялся Анджей. – Он же просил там одного присмотреть ему коттедж. Вот и повезло. Значит, надо собираться на свадьбу, – подмигнул он Эдуарду. – Алена, наверное, на седьмом небе от счастья. Не было ничего, а тут пожалуйста, и все на большой палец. Старики тоже небось довольны.

– Еще как, – рассмеялся Орлов. – Серега говорит, дед бабке даже предложил вместо иконы Серегину фотографию повесить и молиться. В общем, все у него путем. Я чего пришел – из столицы звонил Рука. Помнишь такого?

– Чего ему надо? – спросил Анджей.

– Ян Карлович интересуется деньгами. Я сказал, что нашли, но вы поздно приехали, и Виталька умер. Ну а деньги…

– Твою мать! Кто тебя за язык тянул? Впрочем, это можно исправить. Позвони Сергею, пусть время выберет в течение двух дней и приедет. Очень надо.

– Хорошо. Я так понимаю, что проблемы могут быть? – осторожно спросил Эдуард. – Из-за меня, выходит?

– Соображаешь, – усмехнулся Анджей. – Отдать деньги живому – одно, это плата легиона за работу, а отдать их родственникам или даже жене – совсем другое. Там расценки разные. Славянин подписывал контракт дважды. И оба раза на определенный срок. Сначала полгода, потом полтора. По истечении первого с ним рассчитались полностью. По второму он не довоевал три месяца и был ранен. Вот ему и передали оговоренную контрактом сумму. И за проделанную работу, и за нанесенный вред здоровью, и вроде как на лечение. А мы не успели вручить ему бабки. И получается, что…

– Стоп, – остановил его Эдик. – Но вы застали его живым. И отдали ему бабки. А он уже сам…

– Тоже верно, – засмеялся Анджей. – Вот так и надо было говорить.

– Примерно так я и сказал.

Тамбов

– Да ничего я не знаю, – промычал Перс. – Если бы знал, сказал бы. Переведите меня в другую камеру. Я буду жаловаться прокурору. – Он осторожно промокнул платком распухшую, окровавленную верхнюю губу.

– И кто же тебя так? – спросил начальник оперативной части. – Досталось тебе. А что касается жалобы, пиши, имеешь полное право. Трое сокамерников посажены в карцер. Двое лишены передач. Ты, кстати, уже в третьей камере и нигде не можешь ужиться. Конфликтный ты человек, Перс. Ничего, значит, ФСБ сказать не желаешь?

– Я все напишу прокурору! – закричал армянин. – Вы просто выбиваете из меня показания. Сами не трогаете, а суете в камеру, где…

– Да черт бы тебя подрал! – не выдержал майор. – Тебя бьют потому, что ты сам напорол, как говорится, косяков и не вернул долги. Сошелся с бывшим ментом из Пензы и возомнил себя крестным отцом. А ты забыл, что в Тамбове никогда не давали гулять черным? Посадить тебя в одиночку я не могу, камеры и так переполнены, понял? Вот свалился ты на нашу голову! Ну, уметские тебя отоварили, это понятно. Так ты и с мужиками из сельской местности задирался, и через полтора часа тебе бока намяли. Что с тобой делать? Если только посадить к таким, как ты. Но там двое из осетинской группировки, а у тебя с ними война была. Ладно, в больницу ляжешь. Кстати, врач сказал, что тебе нужно подлечиться, перепало тебе крепко.

– Что это твой полковник не едет? – помешивая ложкой в кастрюле, спросила женщина лет сорока пяти.

– Занят, видно, – ответил крепкий мужчина с седыми висками и шрамом на лбу. – Звонил, вроде должен появиться. И когда он только угомонится? Я тебя нашел, вот и сумел. – Обняв жену за талию, он заставил ее подойти поближе.

– Так я твоей женой была, – смеясь, напомнила она, – когда ты уезжал во второй раз. Забыл уже?

– Но ведь угомонился, – вздохнул он.