В крике от смерти

– Да ничего не говорит. Якобы ничего не видела. Просто кто-то кого-то бил, вот и все.

– Прижать ее, сучку, – предложил кто-то, – и все дела…

– Менты впрягутся, – перебил Кулак. – Короче, мужики, нам войну объявили, и я принимаю вызов, больше не дам бить наших. Лучший способ защиты – нападение.

– Да ты знаешь, сколько у них людей? – спросил мужчина с усиками. – А нас сколько? Нас просто задавят, и все дела. Тамбовские на все хрен забили, а одним нам не справиться. С армяшками еще можно было разобраться, а с пензенскими не вытянем.

– Усатый прав, – поддержал его коренастый. – Видно, в Тамбове Шериф утер все вопросы, а мы сами ни хрена сделать не можем. В конце концов, к нам, в Умет, никто за бабками не суется. Рынок наш, спикули платят, две дорожных кафешки наши, и от продавцов мяса бабки имеем. А трассу нам не удержать, – вздохнул он.

– Короче, поимели нас, и все, – усмехнулся Кулак. – Ну что ж, каждому свое. – Он вышел.

– Они сейчас только поломали трохи, – сказал ему вслед Усатый, – а потом начнут мочить. Вообще-то заправки были не наши. А те, которые тут, нам все-таки отстегивают.

– Интересно, как там полковник? – сказал Сергей.

– А ты знал его по легиону? – спросил Каток.

– Пару раз видел. Слышал много.

– Больницы он хреново переносит, – вздохнул Каток.

* * *

– В ад без парашюта! – разъяренно говорил сидевший на койке Анджей. – Большего стыда я не испытывал нигде.

– Как здоровье? – услышал он и увидел вошедшую в бокс одну из сделавших ему клизму медсестер.

– Слушай, ты, – он ожег ее злым взглядом, – сдерни наскоряк, пока я тебе кое-что не поставил! В темпе!

– Да как вы смеете?! – возмутилась она.

– Я сказал, свали на хрен! – заорал Анджей. – Лучше бы в яме сидел и камни дробил в цепях, чем это.

– Злой он очень, – вздохнула вышедшая из бокса медсестра. – Мне даже страшно стало. Глаза, как у маньяка, бешеные… Елена Анатольевна ушла уже?

– Да, – кивнула другая сестра.

Пенза

– Не могу больше, – со слезами простонал Виталий. – Не могу! Господи, – уставившись в потолок, промычал он, – ну убей меня! Ну сделай милость такую раз в жизни! – Он судорожно сжал пальцы. – Сдохнуть хочу. Не могу я так больше.