Бориса поразил ее спокойный тон много чего повидавшего человека. Она не делилась своим страхом за мать или горем об убитом отце. Девочка просто сообщала это. Он мысленно выматерился. В квартале от подъезда этого обшарпанного здания находился другой мир. Большие, огороженные высокими заборами ухоженные дома. А тут…
Борис сунул руку в карман, достал пятьдесят долларов.
– Возьми, – протянул девочке. – Тебя как зовут? – спросил он и тут же с сожалением подумал, что это ему совсем не нужно, он больше не увидит ее. Услышав имя ребенка, будешь какое-то время вспоминать его. А скоро Грозный начнут расстреливать артиллерия и авиация.
– Настя, – сказала девочка.
Она цепко сжала доллары в грязном кулачке и испуганно, словно боясь, что он сейчас заберет их назад, смотрела на него.
Борис тряхнул головой и быстро пошел вперед. Проходя мимо одного из домов, услышал странный звук, как будто что-то закрылось, железное и тяжелое. Остановившись, осмотрелся.
– Проходи, земеля, – раздался из окна первого этажа развязно-блатной голос. – Здесь все занято.
– Огоньку дай, – объяснил свою остановку Борис выглянувшему из крайнего окна смуглому славянину.
– Держи! – Тот бросил ему зажигалку.
Бабич, прикурив, хотел вернуть зажигалку.
– Оставь, – махнул рукой тот и исчез.
Борис тронулся дальше. Услышал быстрые шаги сзади. Повернувшись, увидел догонявших его товарищей.
– А если бы срисовали? – недовольно спросил он, как только они поравнялись.
– Если уйдем из Грозного, – спокойно сказал Денис, – то все.
– Мудрое решение, – усмехнулся Бабич.
– Что за дух с тобой базарил? – спросил Илья.
– Знакомый, – буркнул Бабич, – вместе в крытой были. Кентовались. Я на волю вышел, он через два месяца освобождался. Он меня узнал. Завтра встретиться должны. Он здесь вроде как в стороне от этих. В общем, дома все расскажу.
– С кем у подъезда говорил? – снова спросил Богатырь.
– Чего это они так за нами ухаживать стали? – простонал лежавший на настиле Александр. Его правое плечо было замотано набухшим от крови бинтом.