Тимохин прикурил сигарету, сунул спички в свой карман. Лейтенант было воспротивился подобной экспроприации, но заместитель командира роты по ремонту автомобилей хлопнул друга по груди:
– Не дергайся. На треху ты себе сотню коробок купишь.
Лейтенант не обижался на Тимохина, искренне уважая этого независимого, умеющего держать себя достойно перед любым начальством и при любых обстоятельствах офицера.
– Это не я, это ты, Шура, борзый! Но хрен с ними, со спичками. Ты мне вот что скажи, будешь до конца от наряда отмазываться?
– Посмотрим!
– Если что, я на твоей стороне!
– Знаю!
Тимохин сделал пару затяжек и обернулся. В предбаннике показалась машинистка штаба Катя Назарова, довольно привлекательная женщина двадцати пяти лет. Холостячка. Каковой стала сравнительно недавно. Муженек ее бывший, прапорщик, получив распределение в ГСВГ – Группу советских войск в Германии, решил жену на Запад с собой не брать. Сумел в отпуске по семейным обстоятельствам оформить развод с Екатериной и свалить в Германию, оставив подругу жизни в богом забытом среднеазиатском гарнизоне. Как прапорщику удалось быстро провернуть брачную аферу, осталось тайной. Даже для особиста, не говоря уже о Кате, которая и стала неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, холостой, разведенкой.
Она подошла к офицерам, поздоровалась с Тимохиным:
– Привет, Саня!
Достала сигарету, спросила:
– Кто даст прикурить даме?
Старший лейтенант чиркнул спичкой:
– Для тебя, Катя, все что угодно!
Женщина сощурила в меру подкрашенные глаза:
– Да? Тогда приходи вечером в гости! Посидим, шампанского выпьем. Ну, а потом я скажу тебе, что мне угодно!
И рассмеялась:
– Ну как, Саша? Придешь?
Вперед выступил Шестаков:
– Он, Катюша, не сможет! Видишь ли, в наряд заступает, меня меняет. А вот я, как сменюсь, весь к твоим услугам. Все розы возле штаба пехоты оборву и брошу к твоим ногам.