– Отказался бы.
– Вот видишь! А Карельский служит и не бедствует, а ты кто? Нищий бывший офицер с полной грудью боевых наград канущей в небытие страны. Ну ладно. Разговор какой-то гнилой получается, а пригласил я тебя для другого.
– Ну и давайте об этом, другом.
– Я обещал тебе объяснить, в каких целях захватил тебя? Объясняю. Слушай только внимательно, ибо каждое мое слово будет напрямую касаться твоего будущего.
– А не много вы берете на себя, Дмитрий Петрович?
– Не много, Егор, не много, и сейчас ты в этом убедишься. И чтобы не питал иллюзию скрыться отсюда, что, в принципе, в твоих силах, я кое-что тебе покажу. Надеюсь, у тебя крепкие нервы?
– Крепкие.
– Тогда смотри.
Вишняков вытащил из бокового кармана несколько фотографий. На снимках была изображена одна и та же сцена, но в разных ракурсах. Освещенная вспышкой фотоаппарата яма, в которой, скрючившись на каком-то мужчине, с перерезанным горлом лежала его бывшая супруга Галина.
– Узнаешь? – внимательно глядя на Астафьева, спросил Вишняков.
– Узнаю, – спокойно ответил Егор. – Вот, значит, как закончился ее путь, ее стремление к роскоши и беспечной разгульной жизни… Что же, она получила то, что заслужила. И кто порешил ее?
– Как кто? Конечно, ты!
– Я?
– Ну не я же? Я даже знаком с ней не был.
– А с чего вы взяли, что это я убил Галину? – Холодок пробежал в груди Егора, он почувствовал хорошо организованную ловушку.
– Ты в могилку-то повнимательнее глянь. Туда, где голова мужика, бывшего следователя прокуратуры, покоится, тоже, кстати, тобою конченного. Ты что, застал их вместе? И ревность помутила твой разум? – явно издевался над Егором Вишняков. – Неплохая версия для ментов, не так ли?
Егор всмотрелся в снимок и увидел кухонный нож, а рядом какие-то часы.
– Нож и часы мои?
– Твои, Егор, с твоими отпечатками. Такие вот дела!
Но Егор не слушал Вишнякова.