– У крайнего мостка.
– С мотором?
– Не тащить же его на себе?
– Так сопрут ведь!
– Найду – башку отрежу!
– Кому? Кого ты тут найдешь? Уволокут мотор, вовек не сыщешь!
– Я найду! Глаз да ушей в поселке много.
– Ну ты как знаешь, а я пройдусь к реке, посмотрю. Все одно делать нечего. Выпить еще захочешь, за лавкой, в сенях найдешь!
Дед Ефим вышел. Сулема проводил его взглядом.
Сколько дед жить собрался? Годы? Месяцы? Нет, дедушка, не угадал ты. Дни тебе остались, считаные дни. Много ты знаешь, к сожалению, вдруг решишь покаяться, и не только священнику, груз грехов с души снять. Их, поди, у тебя накопилось немало. Так что такой вот расклад. Но пока походи, подыши воздухом. Еще пару дней у тебя есть, пока он, Сулема, закончит дела с Яковом Петровичем, такой же плесенью, и «невестушкой» своей, Настей! Смерть тебе легкой будет, потому как неожиданной, ты и понять-то ничего не успеешь, как отойдешь в мир иной. Даже сам Сулема предпочел бы в случае чего, чтобы его грохнули откуда-нибудь из-за угла, в спину, насмерть, сразу.
Глава шестая
Дед вернулся часа через два.
Сулема спросил:
– Что-то ты, дед, долго у реки торчал. Или ходил еще куда?
– Нет, вышел к мосткам, сел в твою лодку, да так и просидел, о жизни своей прожитой думая.
– Не тронули лодку? – спросил чеченец, решив сменить тему, так как ему не хотелось слушать причитания старика о своей загубленной молодости, одинокой старости и тому подобной ерунде.
– Нет! Все в порядке! Да ты и поставил ее так, что, не подойдя вплотную, лодку даже со склона не видать. Ладно, чего-то мне не можется. Про здоровье вчера вспомнили, вот и результат – сглазили, не иначе!
– Не надо было у воды сидеть, просквозило тебя на ветру – и весь сглаз!
– Может, и так. Сейчас лекарства своего приму и на печь, ты уж тут один как-нибудь.
– Давай, давай, дед, лечись!