– Извините, господин Полухаров, но таковы правила. Машину можете оставить здесь, с ключом в замке зажигания. Ее поставят чуть в стороне. Как выйдете, сразу же подгонят на прежнее место.
Пройдя еще ряд проверок и поднявшись на лифте в сопровождении охраны на пятый этаж, Полухаров наконец вошел в приемную, где его вышел встречать сам господин Карасев:
– Володя?! Привет, дружище! А ты совсем не изменился. Такой же сбитый, крепкий.
– Привет, Веня! О тебе того же сказать не могу. Одно слово – настоящий, матерый банкир.
Карасев довольно улыбнулся:
– Так распорядилась судьба! Что скрывать, мне на свою жизнь жаловаться грех!
– Еще бы!
– Но, ладно, Володь, идем в кабинет! Там и поговорим.
Он указал Полухарову на массивную дверь, сам же обернулся к смазливой куколке, смотрящей на босса преданнейшими, как у голодной собаки, глазами:
– Эллочка! Сделай нам с товарищем хорошего, английского чая. Без сахара, со сливками.
Что ответила Эллочка, Владимир не слышал. Наверное, что-то вроде – будет исполнено, дорогой Вениамин Леонидович, а может, – слушаю и повинуюсь, хозяин сердца моего! Он прошел в кабинет и присел в широкое мягкое кожаное кресло у журнального столика, в углу огромного служебного помещения главы коммерческого банка.
Карасев присел напротив в кресло, повторив:
– Да! Ты совершенно не изменился, Вова!
– Некогда толстеть было и не на что.
– Конечно, служба – не мед! Кстати, ты так и не ответил, где конкретно служил.
Полухаров усмехнулся:
– Я и сейчас тебе ничего не скажу, кроме того, что ты уже узнал вчера.
– Секретность. Понятно! Но спецслужба, работающая против террористов.
– Да!
Карасев потер жирный, чисто выбритый подбородок: