– Что еще мы знаем об этом лагере? – спросил майор. – Хотелось бы уточнить, сколько людей в нем, охранников, учеников-моджахедов, наших пленных. Не мешало бы ознакомиться и со схемой лагеря.
Генерал кивнул:
– Ты прав, Сережа, я бы тоже хотел иметь ответы на твои вопросы. Пока у меня их нет. Но… наш агент в Пакистане вступил в контакт с командиром группы американских инструкторов, неким сержантом Энди Слейтером. Через него мы и планируем получить по лагерю Фархади тот объем информации, который поможет спланировать и провести эффективную операцию по уничтожению спецкоманды карателей, лагеря с его начальником Фархади и моджахедами, а также освобождению наших соотечественников из плена!
Дросов покачал головой:
– Не слишком ли много задач для одной операции?
Генерал взглянул на майора:
– А у нас, Сережа, другого выхода нет!
– Понятно! Раз нет другого выхода, будем работать по полной программе. Одно меня смущает, Сергей Дмитриевич! С каких это пор морские пехотинцы США, а только из них комплектуют группы советников и инструкторов для поддержания выгодных Штатам режимов, начали вступать в контакт с агентами нашей внешней разведки? Или Слейтер жаден и ему обещали баснословные деньги?
– Нет, майор! Слейтер не жаден, и никто ничего ему не обещал. Не давал он и согласия работать на советскую разведку. Просто американский сержант относится к моджахедам Фархади примерно так же, как и мы. Я изучал личное дело Слейтера. Сержант – хороший солдат. Профессионал высокого уровня, участвовал во многих боевых операциях, имеет самые высокие награды своей страны. Но он не каратель. И если бы Фархади готовил душманов для войны с регулярными частями нашей армии, то к Слейтеру мы не смогли бы даже приблизиться. Но сержант ненавидит Фархади. Он ненавидит и предателей из спецкоманды. Недавно сержант сломал челюсть одному из подонков. Лишь из-за того, что тот не уступил ему дорогу. Слейтер вообще с презрением относится к предателям. Сержант не станет агентом советской разведки, но вот на его помощь в плане информации по лагерю и оборотням мы можем рассчитывать. По крайней мере, первый контакт с ним представителя нашей разведки подтвердил это!
Майор удивился:
– Интересно, что это за разведчик такой, который сумел обработать матерого волка Слейтера? И… как? Где? Каким образом он смог войти с американцами в контакт?
Генерал улыбнулся:
– Что за разведчик? Очень милая девушка.
Удивление спецназовца возросло:
– Девушка?
– Да, Сергей! Дело в том, что Слейтер с подчиненными ему капралом Майком Умбергом и рядовым Филом Паслером каждую субботу покидают лагерь Фархади и отправляются в один дом на окраине Чевара. Хороший, крепкий, добротный дом богатого пакистанца Фаруха. Вопрос: для чего? Ответ: во-первых, провести ночь с девушками легкого поведения, так как особняк доспочтенного Фаруха представляет собой не что иное, как тайный публичный дом, а во-вторых, затариться в усадьбе спиртным на неделю! Вот мы и внедрили Фаруху нашу даму. Как? Неважно. Она вышла на Слейтера, попав к тому в комнату любви или разврата, называй как угодно.
– Смелая девочка! Она русская?
– Таджичка! У нее хорошая легенда, приличное прикрытие. В первую же ночь агент раскрылась перед ним, как и было задумано. И в первую же ночь сержант довольно много рассказал о лагере. Но ничего конкретного. Это и понятно. Шел пехотинец на случку со шлюхой, а попал на беседу с советским шпионом. В частности, Слейтер сообщил, что отряд предателей собирается в рейд в Афганистан. От него же мы узнали, что подчиненным Фархади, Карамулло, в лагерь доставлен офицер и двое молодых солдат. На перевале, среди убитых, как раз не обнаружили замполита роты материального обеспечения мотострелкового полка базы у Шаристана и двух его подчиненных. Интересно, что в бараке, где вместе размещены и «Призраки», и инструкторы, готовится отдельная комната. Слейтер подозревает, что как раз для замполита.
– Для первой встречи информации немало! – сказал майор.
Генерал согласился: