– Да кто вам даст сделать это? Разве Урод мог бы спокойно и открыто работать без прикрытия сверху? Что-то ваша ментовка его не особо трогает!
– Согласен! Без серьезного прикрытия Урод не смог бы торговать вами. Так вот ты мне и поведай, с кем именно хороводится Кулагин. Даже не так! Важнее другое. Фомин-младший связан с Уродом?
Проститутка как-то печально усмехнулась:
– Я, офицер, блядь, но не самоубийца!
– Спорное утверждение во второй части твоего заключения. При твоей-то работе. Почему ты не хочешь открыться мне? Боишься?
– Я не боюсь! Давно никого и ничего не боюсь, кроме Фомы! Только за один базар с ментами его ребята или он сам могут мне предъяву кинуть. И так придется уже вертеться, убеждая «Сашеньку» в том, что ничего лишнего не ляпнула здесь. А уж если узнают, что я про него с вами беседовала – кандец, башню точняк спилят! Так что извините, но я лучше помолчу!
Кузьмич потер подбородок.
– Ладно! Не хочешь говорить, не надо. Заставить тебя я не могу. Но только учти, Лена, когда тебя клиенты на куски резать начнут, что-либо вернуть назад будет поздно! Дай бог, чтобы с тобой ничего не случилось. Но, если случится, не обессудь и вини во всем свою глупость. Все! Разговор окончен! Это действительное твое право! Право лишать себя будущего!
Кузьмич открыл дверцу, намереваясь выйти из салона, но Коровина удержала его:
– Постойте! Фома всем темным делам в городе голова. Урод под ним! Больше ничего не скажу!
Старший лейтенант неожиданно спросил:
– Наркотой тоже Фома ведает?
Проститутка, как показалось Кузьмичеву, слегка вздрогнула:
– Я этого не говорила! Ясно, инспектор? Не говорила!
– Ясно, ясно, что ты так вдруг разволновалась? Все мне ясно! Что ж, и на этом спасибо!
Кузьмичев позвал сержанта:
– Максим!
– Я!
– Двигай сюда!
Подчиненный подошел к «Волге».