– Он опять впадет в беспамятство от боли, – ответила она по-чеченски.
– Делай, как я сказал!
Женщина открыла стоявший у скамейки на табурете металлический ящик с медицинским инструментом и взяла ножницы.
– Ты будешь и дальше упорствовать? – спросил Питон.
– Мне больше нечего сказать, – раненый вновь закрыл глаза. – А оружие я всегда вожу с собой, от таких, как вы, обороняться.
– Может, ты бандит?
– Я занимаюсь собственным бизнесом.
– Каким?
– Перегоняю из-за границы машины для продажи.
– Но ведь ты следил! – едва ли не вскричал Питон.
– Я уходил от вас, – едва слышно ответил мужчина и вновь потерял сознание.
Питон вернул ножницы Кусаме:
– Сделай что-нибудь!
– Ему уже никто не поможет, – она с какой-то жалостью в глубине глаз посмотрела на раненого. – Перитонит. Все, что я могла, сделала – приостановила специальными препаратами внутреннее кровотечение и замедлила…
– Сколько он проживет?! – рявкнул не своим голосом Питон.
Казалось, еще чуть-чуть, и его покрасневшие от бессонницы и злости глаза вылезут из орбит.
Кусама лишь побледнела. На войне, когда приходилось пытаться спасти жизнь практически превращенному в дуршлаг полевому командиру на глазах десятков боевиков, или родственнику какого-нибудь обкуренного моджахеда, случайно подорвавшемуся на мине, было и не такое.
Она подошла к кровати, взяла русского за запястье и, глядя на секундную стрелку ручных часов, смерила пульс. Приподняв веки, заглянула в зрачки:
– В сознание он уже вряд ли придет, а умереть может в любую минуту.
– Точно ему никто не сможет помочь? – неожиданно для всех Питон успокоился и в ожидании ответа стал покусывать нижнюю губу.