Признание моджахеда

Вновь обернулся к пленникам:

— Больше никого не укачивает?

Валентина отвернулась.

Дольский же спросил:

— Что же это вы за время после вывода из Афганистана наших войск дорог-то построить не смогли? Да и те, что были, разрушили. Все воюете. Ну ладно, раньше с нами, теперь с кем? С теми, кто кормил вас в восьмидесятые годы? А уйдут натовцы. Что делать будете? Опять талибов встречать? Они, конечно, созидатели еще те!

Физиономия Хадрияра исказилась от злости, он прошипел змеей:

— Заткнись, свинья! И молчи! У нас слишком разговорчивым языки отрезают, нередко вместе с головой!

— А что еще от вас ждать?

Валентина одернула оператора, заметив, что Дольский не на шутку рассердил Хадрияра:

— Кончай, Вова! Ты не в кабаке Москвы.

Лицо Дольского расплылось в похотливой улыбке.

— Да я бы с удовольствием, Валя. Кончил. Только не с кем?

Хадрияр, уже повысив голос, приказал:

— А ну, всем заткнуться!

К нему повернулся Рахим:

— Командир, подъезжаем к проходу. Может, на всякий случай, завяжем глаза пленникам?

Хадрияр ответил на пушту:

— А зачем, Рахим? Для них все равно выход из крепости не предусмотрен. Так что пусть пока любуются местным пейзажем.

— Ты думаешь, их не попытаются спасти?

— Попытаются. Но… не спасут! Никто из них в Россию не вернется.