Слон, точнее, его скульптура в полный рост была искусно выстрижена из лиан, по виду напоминавших плющ.
– Это новая мода, – пояснила Паттайя. – Пожалуй, лианы – это последнее, из чего только не создавали изображение слона.
Рядом стояли еще два слоника из листьев, размером поменьше.
– Тайцы – трудолюбивый народ, – похвалил я.
– И талантливый. Только вы, европейцы, не всегда хотите это признавать.
– Самая талантливая для меня – это ты!
…Мы рухнули в постель, когда уже начало светать.
Я чуть не проспал встречу. Паттайя лежала рядом, свернувшись клубочком, как котенок. Простыня сползла, обнажив смуглое бедро и грудь. Я обнял ее, подумав, что вот это и есть счастье, когда рядом с тобой есть маленький преданный человечек. Паттайя, не просыпаясь, прильнула ко мне. Я тихо встал, быстро сполоснулся в ванной и направился к «друзьям».
На террасе, кроме скучающих за столиком Лао и Шамиля, никого не было. Народ ринулся на пляжи.
Шамиль сидел ко мне спиной. Мне вдруг захотелось проверить его реакцию.
– Сержант Раззаев! – рявкнул я по старинке. – Смирно!
И Шома вскочил как ужаленный! Потому что голос первого командира, сколько бы лет ни прошло, въедается до мозга костей и срабатывает, как рефлекс.
Поняв, что оконфузился, он рухнул на стул и разразился безадресной бранью. Лао корчился от смеха. Успокоившись, он произнес:
– Значит, ты был у него командиром? Может быть, и сейчас станешь… Не против?
Я промолчал.
Шома тоже молча проглотил выпад Лао. Видно, «акции» его пошли на понижение.
– Ты обещал показать мне документы, – напомнил я.
– Они там, – ткнул пальцем Лао в узкий изящный кейс, стоявший под столом.
– Я горю от нетерпения…
Лао положил кейс на столик, крутанув колесиками замков, набрал шифр, открыл и извлек черную кожаную папку. Неторопливо, оценивая сладость момента, потянул замочек-«молнию», будто платье расстегивал на красотке. И уже из папки вытащил запечатанные в целлулоид бумаги.