– Было, Ладыгин? Было? Ну вот. Было... А вы говорите... – Он перевел взгляд на Макарова и сказал деловито: – Считаю такое положение недопустимым! Конечно, это не твой вопрос. Но в отделении «Скорой», сам знаешь, нет сейчас заведующего...
– Там же вроде Романов... – почтительно напомнил Игорь Станиславович.
– Романов, во-первых, и.о.! – отмахнулся Штейнберг. – А во-вторых, он же избран депутатом в муниципальное собрание! Мы его не видим...
– А в чем суть проблемы? – произнес Макаров, преданно заглядывая Штейнбергу в глаза. – Может быть, решим без Романова?
– Да вот, понимаешь. – Борис Иосифович завозился на стуле и уничтожающе посмотрел на меня. – Использует служебный транспорт в личных целях! Едет вроде на вызов, а сам – налево!
Макаров поднял брови и сделал укоризненное лицо. Однако спросил:
– Ошибки быть не может, Борис Иосифович?
– Да какая там ошибка! – пробурчал Штейнберг. – Он, понимаешь, с моей племянницей ездит, с Инкой... Та уже не первый раз жалуется – путает, говорит, служебный транспорт с личным... Вчера вот тоже... – Штейнберг поднял голову и с досадой уставился на меня. – Вдруг заставил водителя свернуть на Маленковскую. Было, Ладыгин? Было... Ну вот. Не знаю, может быть, на обычной «Скорой» так принято... не знаю, какие там традиции. Но ведь ты понимаешь, Ладыгин, в каком месте работаешь! Пусть ты на пять минут машину взял – но на тебя же все смотрят, Ладыгин! Все смотрят и ждут, когда ты ошибешься, понимаешь ты это?! А мы ошибаться не имеем права! Хочешь ошибаться – ступай обратно. Где ты там работал? На «Скорой»? Вот и отлично!
Он болезненно поморщился, сделал пальцами такое движение, будто стряхивал со стола пепел, и повторил:
– Ступай-ступай! Видеть тебя больше не могу! Не могу и не хочу! А ты, Игорь Станиславович, задержись пока.
Покинул кабинет я без особых сожалений. У меня не было даже желания сказать что-нибудь в свое оправдание. Я испытывал, пожалуй, даже некоторое облегчение – такое облегчение испытывают, наверное, все запутавшиеся люди, когда кто-то берется распорядиться их судьбой. Но какова моя скромная помощница! Оказывается, она неотрывно следила за каждым моим шагом и регулярно информировала о моих промахах дядю. Разумеется, он не мог оставить без внимания критику снизу, хотя, по-моему, ему самому активность племянницы была не слишком приятна.
Я вернулся в отделение и не спеша принялся собирать свои вещи – вопрос о моем пребывании в этой больнице был, кажется, решен. Вещей было немного – рецептурный справочник, личный фонендоскоп и карманный приемник «FM», в котором села батарейка, – но копался с ними я так долго, что за этим занятием меня застал Макаров.
На лице его было написано обычное выражение уверенности и довольства жизнью. Он заглянул в ординаторскую, подмигнул мне, а потом с веселым изумлением уставился на мой стол, где кучкой лежало подлежащее эвакуации имущество.
– Ты куда это собрался? – спросил он как ни в чем не бывало.
Я пожал плечами. Игорь Станиславович зашел в ординаторскую и по-приятельски уселся на край моего стола.
– Выбрось все из головы! – сказал он. – Ты чего расстроился? Я все уладил.
Я посмотрел на Макарова с недоверием, но он победоносно усмехался, небрежно покачивая ногой, обутой в модельный башмак.
– Я убедил старика, что он не прав, – сообщил Макаров. – Не знаю, чего тебя понесло на Маленковскую, но имей в виду, я сказал Штейнбергу, что у тебя там живет престарелая тетка, за которой нужно постоянно присматривать. У него явная склонность ко всякого рода племянникам и племянницам – он без труда поверил. Вопрос, таким образом, исчерпан. – Он лукаво посмотрел на меня и хлопнул по плечу. – А кто у тебя там на самом деле, а? Женщина? Любовь?
– Скорее дружба, – ответил я, убирая в стол имущество.
Роман Ильич, подслеповато щурясь, смотрел на ослепительно сверкающий прямоугольник окна и ждал конца утренней пятиминутки, которая по традиции проводилась в кабинете заведующего отделением. Ночная смена закончилась, и теперь можно было с чистой совестью отправляться домой, только дождаться окончания разбора, который сегодня проводил и.о. заведующего Романов.
ebooksa