На линии огня

– Ты оказалась замешанной в очень скверном деле не по своей воле. И я в значительной степени за это ответствен.

– Вряд ли это причина, чтобы так вот стремиться жениться?

– Ну дьявольщина! – не выдержал я. – А что, если ты мне нравишься?

Она засмеялась и ответила:

– Может, именно этого я и боюсь, мистер Найквист. – Помолчав, добавила: – Ты, должно быть, видишь все это в смешном свете. Сам факт женитьбы, я имею в виду?

– Самое время произнести избитую фразу: мы едва знаем друг друга или что-то в этом роде. Она улыбнулась:

– А что, разве не так? В любом случае я ужасно польщена предложением, но, боюсь, мой ответ будет – нет.

– Ну, как говорят, попытка не пытка. А у тебя еще осталось то мое большое ружье? Я бы не прочь избавить тебя от него, если, конечно, не хочешь в дальнейшем его использовать как улику.

– Нет, – заявила она, вылезая из машины, – нет, оно мне и даром не нужно. Я буду только рада избавиться от него. Оно в багажнике моей машины. Не знала, куда еще положить. – Барбара ощупала карманы джинсов. – Думала, что забрала ключи. Нет, они остались в зажигании.

– Я сам их возьму. Вижу, что ты выпрямила погнутый бампер. – Я внимательно посмотрел на нее. Ну да и нечего было ждать, что она клюнет на мое предложение. Потом сказал: – Держи эту пушку под рукой, но, ради бога, не там, где до нее могут добраться дети. Вот тебе патроны. Если представится шанс – попрактикуйся немного в стрельбе, чтобы набить руку. Захочешь подкупить патроны – это десятимиллиметровые заряды к «люгеру». Они есть в продаже в большинстве спортивных магазинов.

Я вытащил «спрингфилд» в его футляре для тромбона из багажника «шеви», бросил его в заднюю часть салона моей машины и покатил прочь, даже не оглядываясь.

Глава 18

Возвращаясь в Кэпитал-Сити, мне уже не надо было тревожиться, преследуют меня или нет. Поэтому я срезал путь, чтобы выскочить на шоссе 147 федерального значения, две полосы которого недавно проложили через весь штат. Естественно, губернатор Мэйни без лишней скромности приписал это своим заслугам, хотя большая часть автотрассы была готова еще при предыдущей администрации. Был уже полдень, когда я добрался до въезда на шоссе. Дожидаясь возможности вклиниться в поток, я смотрел, как мимо проносятся большие грузовики, и вдруг подумал, что нечего ехать дальше на пустой желудок. А тут перед въездом на шоссе на одном углу стояла заправочная станция, на другом – закусочная. Я подкатил к. ней, зашел и заказал гамбургер с молочным коктейлем. А когда вышел из забегаловки, увидел, как какой-то большой автомобиль съехал с шоссе и покатился мимо меня. Что-то было знакомое в этой тачке, и я поспешно отступил в дверной проем. Большой серый «линкольн» полетел на запад, в том самом направлении, откуда я приехал. Это была машина Брукса, и он сидел за рулем.

Я раздумывал над этим лишь до тех пор, пока «линкольн» не скрылся из виду. Учитывая его скорость – вряд ли больше секунды. Затем уселся за баранку, сдал «плимут» задом из закутка, где он стоял, развернулся, разбрасывая колесами гравий, и пустился вдогонку за здоровенной машиной. Вскоре мои нервы не выдержали – пришлось сбросить газ. Одни люди умеют точно стрелять, другие – быстро ездить. Я принадлежу к первым. До Грантсвилла оставалось миль двадцать. Четыре раза я чуть себя не угробил, но так и не увидел «линкольна» хотя бы краем глаза. Ферма находилась еще дальше на четыре мили. Словом, они уже были во дворе, когда я начал преодолевать последний подъем. Загнав «плимут» в кусты и схватив футляр от тромбона, я перешагнул через заборчик из колючей проволоки и двинул напрямик по полю.

Они уже готовились к отбытию. Двое, завладев девушкой, вели ее к машине. С таким же успехом я мог бы и не учить Барбару стрелять, избавив себя от лишних хлопот. Третий подгонял ее сестру и детей к кухонной двери, как бы для семейного портрета. Все это я увидел, пока бежал наискосок через поле в поисках места, откуда бы мог взять под прицел грунтовую дорогу, ведущую с фермы. Борозды были прямые и глубокие – как раз то, что надо для быстрого бега. Молодая кукуруза уже поднималась. Инстинктивно я пытался не наступать на растения, что заставляло меня прыгать, как при игре в «классики». Осознав, что валяю дурака, я начал давить молодые побеги.

Третий мужик попятился от дома, повернулся и вскочил в машину. «Линкольн», сдав назад, развернулся во дворе и направился на выезд. Времени у меня больше не оставалось. Я бросился наземь, распахнул футляр и выхватил коробку с зарядами. Дыша, как кузнечный мех, ощутил в груди бешеный стук сердца – прямо скажем, условия для меткой стрельбы далеко не идеальные. Зарядить магазин времени не было. Вщелкнув патрон в патронник «спрингфилда», я выставил ружье перед собой и поймал «картинку» в оптический прицел, напомнив себе, что он все еще отрегулирован на Мартина Мэйни – по меньшей мере ярдов на четыреста, что даст превышение почти на фут со ста пятидесяти ярдов – расстояния, с которого я готовился накрыть их, как только они выедут на дорогу.

Это была стрельба по движущейся цели, и я прикидывал, какое взять опережение, чтобы поймать в прицел переднюю шину покачивающегося на рессорах автомобиля. Как во сне, я смутно осознал, что меня засекли: шестерка из заднего окна начал наводить на меня что-то вроде недоделанного автомата. Пули посыпались градом, не долетая, и начали рикошетить у меня над головой. Кем бы вы ни были, но вам все равно не удастся остаться равнодушным при звуке донельзя противного визга, который раздается при рикошете, зная при этом, какую дырку способна проделать любая из этих свинцовых градин.

Я сделал отметку для стрельбы – клок травы вдоль дороги. Прицел поймал ориентир в перекрестие, палец повиновался чисто автоматическому импульсу-сигналу, ружье выстрелило – и шина «линкольна» моментально осела. Я отвел затвор, вставил патрон и таким же образом разделался с задней шиной, когда они попытались проехать дальше. Бензобак казался лучшей мишенью, хотя пуля могла отклониться от него вверх, вовнутрь машины. Но все же стоило попытаться. Я уже загнал в патронник третью пулю и положил палец на крючок, когда сидящие в «линкольне», подпрыгивая и плюхаясь на двух шинах, сочли за лучшее остановиться. Брукс и шестерки высыпали из дверок на Дальней от меня стороне, забрав с собой и девушку.

Я облегченно вздохнул. Они были пришпилены к дороге посреди поля. Деваться им было некуда. Я открыл ружье, зарядил магазин. Затем продел руку в ружейный ремень и туго его закрепил. Большинство людей не знают, что ружейный ремень в такой же мере используется для придания устойчивости оружию, как и для его носки.

В это время кто-то там открыл огонь из более тяжелого оружия. Но сто ярдов – это предел для попадания из самого большого пистолета, даже если он в руках крупного мастера. А тут было около двухсот. Одна пуля ударила в десяти ярдах справа от меня, остальные попросту не долетели. Я повернул оптический прицел туда, откуда велся огонь, и поймал в окуляр Брукса: он скорчился за капотом машины, тщательно целясь из револьвера, который держал обеими руками. Установив прицел на фут ниже, я положил палец на спусковой крючок – Брукс оказался на волосок от смерти. У меня возникло отвратительное чувство, что я, подобно Богу, держу в своих руках человеческую жизнь. Я никогда не любил Брукса.