Sамки

24 августа 2007 года

Джон Цыдыпжапов – Беседа

С трудом поднимаясь, Беседа взглянул на Хализина. Выпрямился, шагнул вперед…

И резко откинулся, подогнув колени и ощерив зубы. За спиной у него стоял Скоба, выдергивая нож, всаженный между лопаток Джона.

Хализин ничего не решал. ПМ возник у него в руках сам собой. Оставалось только вскинуть его, передернуть затвор, сбросить предохранитель и спустить курок.

– Суки! Гниды! Падлы! Замочу! Антохе сердце вырежу! – дико орал Борис, сажая третью пулю в лысый череп Скобарева, развалившегося на асфальте с последним выражением идиотского удивления на окровавленном лице. Белый лоб был прострелен в двух местах, третья пуля вошла в мертвый глаз, но Хализин продолжал стрелять.

– Пидоры гребаные! Ненавижу!

Хализин крутанулся вокруг, высаживая оставшиеся пули. В кучу вокруг Михаила с Эдиком, туда, где сдавили Колокольчика, в сторону двери, в воздух…

Заряды прошли мимо, но вся кодла мгновенно спрыснула в сторону соседнего двора – никто даже не пытался понять, что вдруг произошло с бригадиром и кто убил звеньевого.

Хализин выронил пистолет и молча сник на колени, медленно опускаясь головой на асфальт.

Колокольчик очухался первым. За ним поднялся Ученый, бросившись в подъезд и выскочив оттуда с растрепанной Лесей. Медленнее всех поднимался Отвертка, но и он сразу разглядел – выход через решетку свободен. Болевой шок, скорее, помогал бежать. А Колокольчику вообще досталось меньше всех.

Михаил обхватил Лесю за плечи, быстро потащил ее по улице, постепенно смешиваясь с людьми на переходе. Только бы не заметила распластанного на земле Джона…

Увидела. Вскрикнула. Рванулась назад.

Потребовалось невероятное усилие, чтоб удержать и снова поволочь, отбивающуюся и сопротивляющуюся, дальше от этого дома…

Колокольчик, сбросивший во дворе спасительные нунчаки, успел заскочить в отходящую маршрутку. Отвертку, как обычно, подвела дыхалка – он не продвинулся дальше видеосалона.

Девушка-администратор испуганно бросилась к охраннику. Здоровенный парень решительно подошел к Отвертке:

– Что вам нужно?

– Аудио есть? Есенин. «Жизнь – обман, чарующий тоскою…» А, нет! Нет! Рано! Не надо…

Эдик отер кровь, развернулся и снова вышел на улицу.

* * *

Дверь, как всегда, была открыта заранее. Босоногая Маря стояла в проеме двери. Она привычно хотела прыгнуть Эдику на шею, но, поглядев на измученное лицо, кровь, драные джинсы, только молча прижалась к нему всем телом.