Они поднялись на второй этаж. Инсаров вынул внутреннюю раму и двинул ногой по наружной. Андрей уходил первым. Он выпрыгнул из окна и, держа оружие на изготовку, страховал товарища. На выходе из двора они разделились. Инсаров пошел по Тимирязевской в сторону Дмитровского проезда, Андрей Чирков свернул на Башиловскую, а потом дворами вышел к станции метро «Савеловская». Там он остановил частника и назвал адрес.
Он ехал в сторону Ярославского вокзала, чтобы пересесть там на другую машину.
22
Сергей Тараненко находился в своем офисе на Новозаводской улице и пролистывал отчеты из валютно-банковского отдела. Он не изменил своей привычке и, когда секретарь доложил ему о посетителе, дочитал документ до конца, на что потребовалось не меньше минуты, затем убрал его в папку, папку положил в ящик стола, где хранил документы, условно названные им как «срочно-текущие».
– Пусть войдет, – наконец отозвался Тараненко, отпуская секретаря.
Тот закрыл дверь, пропустив в кабинет начальника внутренней безопасности. Михаил Шульгин подошел к столу и за руку поздоровался с шефом.
– Слышал, убили Руслана Хакимова, – сообщил он новость. – Громкое убийство.
– Шумное, – поправил соратника генерал, пренебрежительно скривившись. Об убийстве Еретика он узнал полчаса назад из оперативных сводок. – Вот если бы грохнули меня, это было бы громкое убийство.
– Ты пальцы-то скрести. Или по столу постучи.
Тараненко и Шульгин перешли на «ты» после возвращения Шульгина и Куницына из Швеции. Инициатором стал Шульгин. В его докладе о проделанной работе все было по-военному просто, что и послужило поводом к тому, чтобы, во-первых, обратиться к генералу по имени-отчеству, чего раньше никто из спецподразделения, включая Виктора Инсарова, себе не позволял. Во-вторых, работа за границей носила частный характер.
Сергей Николаевич не часто вспоминал насыщенные событиями времена Перестройки, когда он, клюнув на «коренное изменение в политике и экономике, направленное на установление рыночных отношений», едва не подал рапорт об отставке и не повесил мундир на вешалку, – он вовремя одумался. Остался в стороне от августовских событий 1991 года, когда консервативное крыло руководства Советского Союза и Компартии предприняло попытку антиконституционного переворота. Хотя он не был уверен, чем закончится это противостояние. Симпатии Тараненко разделились поровну: он сочувствовал и путчистам, которые ввели войска в Москву, и «больному» Михаилу Горбачеву, который был блокирован на президентской вилле «Заря» в Форосе. Он с предвкушением обывателя ждал многочисленных жертв («дело-то громкое»), однако, к его глубокому разочарованию, погибло только три человека. И он подумал о том, что с такими жертвами к власти приходить просто смешно, тем более что их «увязали» с формулировкой «в столкновении с войсками погибло три человека». Если бы ему поручили командовать войсками, он бы показал всему миру, что такое настоящее столкновение с войсками. А так получился цирк, а не переворот.
Сейчас такими цифрами никого не удивишь, кривился генерал. В троллейбусной давке гибнет больше людей. Что говорить о жертвах терактов, которые ежедневно случаются в разных уголках мира...
Самая памятная дата для него – 15 февраля 1989 года. В этот день Ограниченный контингент советских войск в Республике Афганистан прекратил свое существование. Последние советские солдаты пересекли афганскую границу по мосту через Амударью. Слишком многое связывало Тараненко с Афганом... Но главное – связи и деньги, без которых он не добился бы успеха.
На взгляд генерала, в деле об убийстве Руслана Хакимова, которое Шульгин посчитал громким, было много шума, и ничего более. Пресс-служба прокуратуры Москвы заявила: это работа профессионала.
– Глупость, – ответил на свой немой вопрос Сергей Тараненко, откинувшись на спинку кресла и сцепив пальцы на затылке. Глядя на Шульгина, расположившегося в кресле напротив, продолжил: – Профессионал не оставляет жертве ни одного шанса. Как охотник не оставляет шансов добыче.
Об этом свидетельствовали многочисленные трофеи, собранные в загородном доме генерала. Главными считалась шкура белого медведя и чучело леопарда. Даже выделанная шкура царя зверей не производила на гостей Тараненко такого сильного впечатления.
– Я не знаю, кому Руслан перешел дорогу. В свое время я ему сделал два предложения влиться в мою команду, и оба раза он отказался. И вот сейчас выясняется, что зря. Как говорят моряки, «под фуражкой адмирала не штормит». Под моей фуражкой заштормило лишь раз. Но это было так давно, что уже не кажется правдой.
Тараненко изменился. Сейчас ему пятьдесят семь. Когда его волосы поредели, он выбрал для себя вариант гладко выбритой головы. И поначалу пожалел об этом, поскольку голову приходилось брить так же часто, как щеки и подбородок. Это было бы вдвойне утомительно, если бы он брился сам.
– Если бы я в свое время умотал за границу, то к этому времени уже вернулся бы. Что делать сейчас там? Лаять? Брехать? Там сейчас не заработаешь. Там ни предателями, ни отступниками, ни жадинами никого не удивишь. Поразительная вещь: наша продажность и их нахальство при слиянии дадут ошеломляющий эффект.
Эта фраза, родившаяся экспромтом, понравилась генералу, и он мысленно конкретизировал, видя ее на транспаранте: «Российская продажность и американское нахальство при слиянии дадут ошеломляющий эффект». Собственно, речь шла о бинарном варианте господства над миром.