– С водителем. Петр Орлов, сержант.
– Я бы на твоем месте взял…
– Не хочу привлекать внимания, – перебил его Оле-нев. – Меня там еще никто не знает.
– Не тешь себя, – усмехнулся Честных. – Уж тебя-то наверняка знают. Я говорю о тех, кого хунхузами называют. Да и земляки твои…
– Те, кто знает, будут молчать, – не дал договорить ему Оленев.
– Ты там поосторожнее. Если что не так, сразу на связь.
– Вот жизнь пошла, не знаем, кто…
– Время не пришло. Обязательно узнаем, и все будет нормально. И с дерьмом нашим покончим, и с Боярином разберемся.
– Кое-какие сдвиги уже есть. По крайней мере подавляющее большинство сотрудников честные люди. И кое-кого из продажных я знаю. Но сейчас…
– Вот именно, сейчас об этом рано говорить. Мне не дает покоя неожиданно прервавшийся разговор. Там вроде послышался женский вскрик, и все. Где же Анти-пов может быть?
– Чего не знаю, того не знаю. А звонить пробовал?
– Несколько раз. Постараюсь все-таки найти тех, кто может знать, куда Антиповы уехали. Теща его говорит, что хотели в Анадырь, а потом…
– Ты мне это уже говорил.
– Ну, тогда удачи тебе. Я мобильник отключать не буду.
Глубинка
Тяжело вздохнув, захмелевший Рубанов налил в стакан водки и закурил.
– Э-э-э! – услышал он протяжное. – Так, мил человек, не годится! – Подойдя, Матвеев-старший выплеснул водку в открытое окно, забрал бутылку. – Чего ж это ты делаешь, мил человек? Надо сына спасать, а ты в вино ударился. Это еще никому не помогало.
– Это ты, Сидорыч, – вздохнул Юрий. – Плохо мне…
– Да понятно, что нехорошо. – Старик придвинул к столу табурет и сел. – Но ты ж мужик и, окромя того, власть. На тебя, можно сказать, вся надежда. А ты, как бомж последний, разум водкой заливаешь. Негоже так, Рубанов. Люди только на тебя, значится, надежу заимели, а ты в бухару ударился. Помощник твой, говорят, рыщет вокруг, а ты…
– Боюсь я трезвым быть. Убью эту…