Плечо саднило, но той тупой всепоглощающей боли, распирающей организм изнутри, уже не было. Икра тоже вела себя вполне прилично. Ага, уже хоть что-то положительное.
Открыл глаза, осмотрелся, принюхался: обстановка тоже несколько похорошела. Товарищи по несчастью прибрались, протопили печь, и пропала острая солярная вонь – наверное, кто-то прочистил воздуховод.
А еще в воздухе витал слабенький остаток аромата какой-то вкусной еды. Такое впечатление, что чего-то сварили и съели. Без меня.
– Суп из тушенки? – хрипло пробормотал я.
– Уже нету, – сообщил Разуваев. – Еще вчера съели. А тем, кто в отключке, есть не положено, так что извиняй, брат…
– Вчера?
– Ага. Считай, полсуток провалялся.
– Который час?
– Двенадцать двадцать пять. Пятое сентября.
– Жаль, телика нету. Глянуть бы хоть глазком, чего там… Дума сегодня должна Закон принимать…
– Газеты есть. Люда принес.
– Люда?
– Ну, Людвиг – Бубка его так зовет.
– Бубку, кстати, Игорем зовут.
– Я в курсе.
– Понял. А где они?
– Наверху, приемник слушают. Здесь не ловит.
– Пойдем пообщаемся – на предмет обстановки.
– Да я уже и так все знаю. Ты иди, я сейчас с мобилой разберусь – подойду…
Я полагал, что мы прячемся где-то в глухом лесу, но оказалось, что это не совсем так. То есть объект, на котором мы находились, точно был в лесу, а на внутренней территории в приятном изобилии росли молодые сосны, но назвать это местечко глухим язык не поворачивался.