Мертвая хватка

– Зачем?

– Много вопросов задаешь, – отрезал я.

– Слушаюсь. – Кей нехотя повернула обратно; Азраил с отрешенным видом шел и глядел, как мне показалось, в небо.

– Освободи карманы, – сказал я ему вполголоса.

Он молча повиновался.

Пистолет, запасные обоймы к нему, носовой платок, расческа, бумажник, мелочь, блокнот и авторучка. Все. Негусто.

– А теперь раздевайся.

Он взглянул на меня исподлобья и начал снимать пиджак.

Это был старый трюк асов разведки. Человеческая психология – странная штука. Ко-гда он одет, то ему кажется, что шмотки – почти броня, под которой скрыты все его тайны, панцирь, предохраняющий от злого умысла, в том числе от ножа и пули. Наверное, все эти иллюзии вползли в гены в очень древние времена, когда наброшенная на плечи пещерного человека медвежья шкура защищала от когтей леопарда или рыси, а иногда и от примитивного копья с каменным наконечником. Когда же человек обнажен, он обычно теряет уверенность в себе, становится морально уязвимым, а нередко и вообще теряет голову – не от стыда, а от дурных предчувствий. В нашем случае я намеревался довести Азраила до критической черты, выражающейся у нелегалов, попавших в безжалостные руки, стремлением немедленно использовать "ампулу милосердия" с быстродействующим ядом, чтобы избежать допросов с пристрастием, – как ни готовь себя к боли, она всегда превосходит все ожидания; только в кино герой мужественно выносит все пытки, не выдав врагу некую сногсшибательную тайну. Хотя о чем может знать обычный "полевой" агент? Он всегда лишь кусочек мозаики, монтируемой его боссами.

Если честно, я вовсе не хотел, чтобы Азраил погиб от моей руки. Пусть уж лучше он сам примет яд и избавит нас от жестокой необходимости ликвидировать его во избежание полной "засветки" операции.

Кей ничего не понимала. Она с недоумением посматривала в мою сторону, держа турка под прицелом. Эх, девочка, девочка, тебе сейчас нужно следить не за мной, а за своим подопечным…

Азраил не оправдал моих надежд. Он разделся до плавок и стоял в ожидании, что я прикажу снять и их. Да, турок был мудр и опытен. Такого на мякине не проведешь. Или он и впрямь говорит правду, или…

Я не стал гадать. Уж коль вляпались мы по милости наших политиканов в дерьмо, так не стоит усугублять свое положение – оно и так оставляет желать лучшего. Придется рискнуть.

– Обыщи… – буркнул я Кей, кивнув на одежду Азраила.

Минут через пять Кей отрицательно покачала головой. Так я и предполагал: ни закладок, ни ампулы с ядом она не нашла, хотя самым добросовестным образом прощупала каждый шов. Осматривать полость рта на предмет пломбы со смертоносным вместимым я не стал – есть предел даже в таких неприятных обстоятельствах. Что поделаешь, нужно давать задний ход. И после этого наши игры станут и впрямь самоубийственными…

– Одевайся, – коротко бросил я турку. – Верни ему оружие, – приказал я Кей.

– Почему?!

– Отныне, – я обратился к Рашиду, проигнорировав крик души моей "половины", – он будет твоей главной проблемой. Решайте ее сами. Пусть не только у меня голова будет болеть по этому поводу.

– Да, но… – Египтянин хотел еще что-то сказать, но тут же захлопнул рот.

А что скажешь? Он и сам понимал сложность положения. Я не думаю, что руководителем группы арабы направили человека без году неделя в разведке.