– Профессор с племянниками живы?
– Надеюсь… – Мне почему-то не захотелось откровенничать.
– Разве не ты помог им бежать?
– Я. Но потом мне пришлось, как видишь, вернуться сюда, чтобы одеться и найти что-нибудь съестное. Поэтому где они сейчас, я не знаю.
– Прискорбно, – угрюмо покачал головой Кестлер; похоже, он не очень поверил в мои россказни. – Если в ближайшие день-два не подоспеет помощь, им хана. Сельва – это не берлинский бульвар Унтер-дер-Линден. Нужно их разыскать.
– Поищем… – ответил я неопределенно, все еще не определившись, как мне вести себя с "новым" Кестлером. – Но прежде следует разобраться с теми, кто на нас напал. Иначе какой я тогда начальник охраны, если моих подопечных расстреливают словно стадо морских котиков.
– Я знал, что ты так скажешь. Потому и искал тебя. Можешь на меня рассчитывать.
– Но почему?..
– А ты не догадался? – понял меня с полуслова Педро.
– Знать и догадываться – разные вещи. Мне, например, кажется, что тебе причина нападения известна.
– Угадал, – не стал возражать Кестлер. – Известна, но только в общих чертах. Я как-то нечаянно подслушал разговор Ланге с Гансом…
"Нечаянно? – подумал я. – Ха-ха…"
– И понял, что всех нас водят за нос, – продолжал Педро.
– А поконкретней?
– Другому бы не сказал, а тебе можно. Мигелю Каррерасу верю, как себе. Ланге ищет тайную базу бывших эсэсовцев, поселившихся в этих краях после войны. Когда бежавших в Южную Америку наци прижали в шестидесятые годы и пошли слухи, что Израиль требует их выдачи, а США поддерживают эти требования, часть наиболее замаранных головорезов, повинных в массовых убийствах, решили на время укрыться в сельве, подальше от людских глаз.
– На хрен Ланге нужна эта база? Что там может быть, кроме старого хлама? Я так понимаю, ее давно оставили.
– Оставили. – Кестлер оскалился. – Только не по доброй воле. Не знаю, что там случилось – эпидемия чумы, тифа или вселенский потоп – но беглецы сгинули бесследно.
– И Ланге думает, что они оставили золотые горы?
– Как знать, как знать… – Кестлер был сама загадочность.
– Чушь собачья. Не могу поверить.