– Значит, будем воевать экономно, – вставил свое слово Христофоров. – Другого выхода все равно нет.
После буктарских казематов полковник в плен сдаваться никому не собирался, к тому же, полагаясь на свой жизненный и служебный опыт, он сомневался, будут ли их вообще брать в плен.
Лялькин и Савченко благоразумно промолчали, положение они понимали не хуже остальных, как и то, что словами горю не поможешь.
Совсем другую картину представляли стоящие по другую сторону братки. Они долго шушукались, что-то бурно обсуждая, после чего вытолкнули из середины своего делегата.
– Тут это, Васильич, – загундосил «делегат» Лом, не решаясь поднять на авторитета глаза. – Есть тут у нас небольшая заначка. – Закончив свой спич, бывший главстаршина едва успел уклониться от летящего в голову кулака.
– Блядь, как вы меня достали со своими фокусами, – раненым медведем заревел Сергей. – То акул разгоняете, то тайник устраиваете черт знает где. Тайный грот у вас обязательно должен быть под дулами пулеметов. Теперь новая беда, оказывается, «туристы» еще успели соорудить здесь заначку. А ну, тащите все сюда!
Через пять минут братки положили к ногам Серванта большой брезентовый куль. При виде иракского ручного пулемета «аль-кудс», полудюжины румынских «калашей» и нескольких израильских «узи», а также изрядного количества пистолетов, гранат, ножей и запасных магазинов, суровое сердце бывшего мичмана морского спецназа смягчилось.
После того как оружие и боеприпасы были разобраны, наступило время определения секторов обороны.
– Лом, с пулеметом на крышу дуй и сиди до времени, как мышь. Робин Гуд с Пыхом – ваша западная башня, я с Седуксеном окопаюсь в восточной. Ну, а вам, господа офицеры, выпало фронт держать, подходит?
– Вполне, – за троих ответил Христофоров.
Закинув за спину «хеклер кох», Виктор взял автомат, хотя этот «калаш» и был румынского «разлива», но все-таки это оружие было наиболее привычным для него, несмотря на кривую дополнительную ручку на цевье автомата.
Выставив приставной приклад, он несколько раз передернул затвор, проверив, не тормозит ли чего. Только убедившись в исправности автомата, вставил магазин и дослал патрон в патронник, выставил прицельную рамку на двести метров, зная по собственному опыту, что это вполне достаточная для оборонительного боя дистанция. Теперь оставалось ждать. Поставив автомат на край бойницы, Виктор, опершись на стену, стал рассматривать выделенный ему сектор обороны.
Как всегда перед боем в голове у бывшего морпеха не было конкретных мыслей, сплошной сумбур.
«Раз, два – горе не беда. Соловей, пташечка поет… Так, до раскуроченного внедорожника метро сто двадцать – сто тридцать, далековато, а то неплохо было бы пошмонать жмуриков. Наверняка там в избытке и оружия, и боеприпасов, но ничего не поделаешь, своя шкура дороже… Н-да, хотя неизвестно, что еще здесь будет, как говорится, хрен редьки не слаще. А вообще у нас прямо как по классику Детгиза: «День простоять и ночь продержаться»… Впрочем, ночь – это уже перебор, ночью мы уже должны быть далеко… Как говорится, гуд бай и до побачення. Но день этот надо еще пережить».
На зубах противно скрипел песок, Виктор сплюнул, поморщившись. За стеной утро уже входило в полную силу, косые лучи залили ярким светом пространство перед бастионом.
Наметанный глаз разведчика морской пехоты уловил неясное шевеление на вершине большого, похожего на скифский курган, песчаного бархана.
Повернувшись, Виктор подозвал свистом стоящего в двадцати метрах Христофорова:
– Товарищ полковник, прямо метров пятьсот, вершина бархана.
– Понял, – Владимир поднес к глазам бинокль, захваченный из капитанской каюты. Через минуту, опустив бинокль, отрывисто произнес: – Есть контакт.
– Наукой доказано, во Вселенной мы не одиноки, – грустно пошутил Лялькин. – А теперь было бы неплохо выяснить, сколько их там, этих гоблинов.