– Знаю, – ответил Джамалудин, – у него будет хорошая жена и хорошие дети.
– Послушай, я вчера вышел из Дома Правительства, он ждал меня за рулем. Ты знаешь, что он делал? Он плакал! Джамал, он рыдал, как ребенок! Что ты творишь? Ты наставил повсюду таблички с именами Аллаха, ты снес памятник русскому генералу, ты проверяешь торговок на рынке, но этого тебе мало! Ты лезешь в частную жизнь своих людей! Ты представляешь, чем это кончится?
Джамалудин помолчал, а потом вдруг неожиданно спросил:
– Этот человек, которого взяли за покушение на Адама, он сейчас в больнице?
– Что? Да при чем тут это?
– Этот человек в больнице?
– Да. Он убил мента. У меня в голове до сих пор не уладывается: у него отняли мобильник, а он застрелил человека.
– Его охраняют?
– Да. Я наорал на Чебакова перед тридцатью заключенными. Для него дело принципа посадить этого человека.
– Мне нужно, чтобы ты забрал его из больницы, – сообщил Джамалудин.
– В каком смысле забрал?
– Это же ты его туда отправил? Ну, ты и забери. Напиши бумагу, изыми и передай моим людям.
Кирилл натянуто рассмеялся.
– Это невозможно. Этот Магомед…
– Это не Магомед. Это Асхаб Хасанов.
Кирилл повернул голову. Джамалудин стоял, чуть облокотившись на парапет, в черной дутой куртке и черной вязаной шапочке, сдвинутой к затылку. Где-то на втором этаже пели под гитару ребята из федеральной службы охраны.
Кирилл попытался сопрячь высохшее серое лицо человека, почти без всякой причины выстрелившего в ментов у мечети, с полным курчавым здоровяком на фотографии. Лица не сопрягались. Но ведь с Кириллом в камере тогда был Ташов. Ташов знал Асхаба Хасанова гораздо лучше.
– Я тебя правильно понял? – спросил Кирилл.
– Да.
– Ты не удивишься, если я откажусь?