Несмотря на обеденное время, площадка была практически пуста, лишь столики по углам занимали крепко сбитые молодые люди. В самом центре зала сидел Геннадий Викторович Бастагин, потягивал из изящной фарфоровой чашечки черный кофе.
Увидев приближающегося Шапранова, адмирал отставил кофе и встал со стула, протягивая финансисту широкую ладонь:
– Здравствуйте, Семен Владленович.
– Рад вас видеть, Геннадий Викторович.
Мужчины сели за столик, через минуту появился официант с высоким стаканом из тонкого стекла и запотевшей бутылкой «Нарзана». Все было оговорено заранее. Наполнив стакан наполовину, официант незаметно удалился.
Сделав небольшой глоток, банкир опустил стакан на стол и сдержанно спросил:
– Произошло что-то экстраординарное?
– Думаю, что да, – подтвердил адмирал. – Речь пойдет о вашем банке.
– Да-а? – протяжно произнес Шапранов и посмотрел на своего собеседника поверх очков. – В таком случае я вас внимательно слушаю.
Адмирал сознательно не стал делать паузу, а выпалил на одном дыхании:
– Я хочу приобрести сорок процентов акций «Мульти Рус».
– Блокирующий пакет, – мгновенно сообразил финансист и тут же представил этот масштаб, после чего удивленно уставился на адмирала и пробормотал: – Ого, эта ваша служба размахнулась. Что, готовится новая русская экспансия на Запад?
Несмотря на то что Шапранов прекрасно владел собственной мимикой, в этот момент на его лице без напряга читалась растерянность. Адмиралу была известна причина подобного поведения, она была проста, как амеба-туфелька. В мире финансов и большого бизнеса терпеть не могут сексотов[20] спецслужб, и подпись нынешнего банкира под официальным бланком тяжелее всех смертных грехов.
Бастагин дал время финансисту мысленно подыскать выход из невидимой ловушки, а потом сам раскрыл капкан.
– Никакой экспансии военной разведки не намечено. По крайней мере, я об этом ничего не знаю. И акции банка собирается приобрести не служба, а лично я. Причем буду покупать не по номиналу, а по их рыночной цене. Оплата будет произведена не безналом, или разукрашенной бумагой, которую в мире называют деньгами, а золотом, золотом самой высокой пробы. Четыре девятки.
– О какой массе золота идет речь? – как голодная акула, банкир мгновенно заглотил наживку.
– Двадцать тонн.
После этих слов казалось, что на город обрушилась вселенская тишина. На мгновение даже почудилось, что под сваями ресторанной площадки замерла Нева.
Семен Владленович Шапранов машинально взял стакан с водой, в один большой глоток опустошил его, потом достал из нагрудного кармана тщательно отглаженный носовой платок и, сняв с носа очки, долго протирал линзы.
Наконец, немного успокоившись, банкир водрузил обратно очки на нос и деловито спросил: