Проехав по Буровой, белая «шестерка» Саида Алимова свернула на проспект Ленина. Поплутав по разрушенным и полуразрушенным кварталам Украинской улицы и Окружных переулков, «Жигули» остановились на улице Шаумяна[20].
За время пути Марковцев видел несколько патрулей, подобие блокпоста на углу Ветеринарной и Мусорова, редкую, спешащую в сторону Магистральной колонну из двух «БТРов» и «КамАЗа», одиночный «БРТ» с вооруженными русскими пацанами на «броне» – видимо, из созданной в 2000 году 42-й дивизии, которая, по словам министра обороны, останется в Чечне навсегда. Как бы не накаркал гражданский военачальник.
В ожидании Саида Сергей видел глаза десятка чеченцев – взрослых мужчин и подростков. Все как один смотрели на русского недобро.
Он справедливо подумал, что приехал в чужую страну, которая напоминала огромный заповедник, вывернутый наизнанку, где его обитателям диктовали условия проживания. Странно, но то было справедливо для обеих сторон. Все искали ответы на вопросы, кроме разве что Саида Алимова; сейчас чеченец вышел из машины и, как глухонемой, жестами показывал пассажиру следовать за ним.
Смирился?
Черта с два. Просто работал на сильного. Думал ли о том, что ему снова придется менять хозяина?
И снова Сергей помянул нечистого. Если и думал Саид, то равнодушно, ибо ни та, ни другая сторона не станет его преследовать.
Свыкся – нашел Марк точное определение. И, что ли, успокоился, чтобы не возвращаться к этому чеченцу никогда.
Пригодных этажей для жилья в этой пятиэтажке на Шаумяна было всего два – первый и второй, верхние навечно, казалось, приобрели «сталинградский» вид. На подъезде до сей поры осталась надпись, сделанная голубой неоновской краской: «ЗДЕСЬ ЖИВУТ ЛЮДИ». Обращение неизвестного ко всем сразу. Здесь живут.
Марку не терпелось самому взглянуть на основательно укрепленную базу грозненского ОМОНа. День для него не прошел впустую, он мысленно проложил несколько путей отхода, изучив и качество дорог и переулков, и расположение блокпостов. Впереди – ночь. Увидеть то, чего он не успел увидеть, за несколько часов составить план диверсионного акта и немедленно приступать к его выполнению.
Его не пугали цифры – десять, двадцать или тридцать к одному. В этот раз его маленькому отряду будут противостоять сто хорошо обученных бойцов ОМОНа, большая часть из которых прошла обкатку – в открытом бою, стреляя из-за угла, закладывая на пути следования российской техники фугасы.
Марк вспомнил своего знакомого полковника ФСБ, тот писал доклады на тему искоренения преступности на Северном Кавказе путем кровной мести. Все правильно, пусть вайнахи режут друг другу горло, но не трогают русских, которые задыхаются от внезапной нехватки кислорода лишь по той причине, что выполняли приказ.
Вендетта вышла из-под контроля, вдруг подумалось Марку, когда он шагнул вслед за Саидом в подъезд дома с надписью: «ЗДЕСЬ ЖИВУТ ЛЮДИ». Сейчас тут проживали. Марк, ничего не объясняя, сменил квартиру на Украинской улице, где спецназовцы провели тревожную ночь, и Саид предложил эту.
Сергей приветствовал Саню Скумбатова и Гришу Найденова. Оба вооружены, на лицах выписано беспокойство, которое так не шло бойцам спецназа.
– Не нравится он мне, – скривился Один-Ноль, закрыв дверь за Саидом Алимовым.
Сергей не отреагировал на замечание товарища. Саид входил в агентурную сеть ГРУ здесь, в Грозном, характеристику на чеченца никто не запрашивал. Да и сам он не вникал в суть задания. Ему сказали в Ханкале: «Ты поступаешь в распоряжение таких-то людей». И все.
Мало ли дел в Грозном. Особенно с наступлением сумерек, когда вступает в силу комендантский час и на охоту выходят «ночные чистильщики» – «федералы», комитетчики, спецы из ВДВ и крысы из грозненского ОМОНа.
Ночь – пора страха, заговоров, пора стрельбы по любой тени, не выполнившей приказа «Стоять!» С 19.00 до 6.00 власть временно переходит в руки уголовного беспредела, городом правят наркоманы, убийцы, террористы.
Ночь. Не видно ни зги. Стук в дверь: «Откройте, милиция!» Паспорта, справки, удостоверения, прочие бумаги для проверки. Горестные вопли чеченок вслед арестованным и проклятия в спины сопровождающих.
– Кофе будешь, Сергей? – спросил Один-Ноль, забрасывая автомат за спину.