По сути они – штурмовики.
В чем-то был прав Горбунов, в чем-то, несомненно, ошибался. Взгляды стрелков откровенно не шарили в коридорах базы, не ощупывали холодные стены подвала, не проникали за решетки. Пока они жили первым, едва ли не главным этапом операции. Пройдут его успешно, начнется вторая стадия.
Но само название операции – освобождение заложника – накладывало заметный отпечаток на их состояние.
Тяжело им, конечно. Реаниматору – в сто раз легче. Он никого из них толком не знает, вживую никогда не работает. Последнее время его мир – экран монитора, разделенный на несколько окон. Которые вдруг показали то, чего так долго ждали стрелки.
– Внимание! – Это слово Реаниматор произнес быстро и четко. Вслед за ним должно последовать другое: «Огонь!» Но не сразу, а через паузу в несколько мгновений. Если кто-то из них визуально определил для себя помеху, обязан воспользоваться этой крохотной задержкой между двумя командами.
Ее бы не было, будь стрелков в два раза больше. Прозвучала бы одна-единственная: «Огонь!» И из окон на мониторе попадали бы живые мишени. Лучшей криминальной программы, чем эта («Человек из окон»), в мире не существует.
Сергей принял команду оператора, и палец его коснулся спускового крючка. Он каждый раз ждал этой команды, едва в оптическом прицеле на секунду-другую застывал караульный. И каждый раз говорил себе: «Нет, не прошла». Заминка с «клиентами» Подкидыша или Скумбатова. И с трудом сдерживал себя: пара секунд, и оба караульных растянутся с простреленными головами. Вот она, цена одного лишь выстрела караульного, одного лишь его выкрика, который будет подхвачен сотней таких же крепких глоток.
Десять минут крайнего напряжения хватило для того, чтобы Марковцев пожалел о помощи Спрута. Разработал бы свой индивидуальный план – восемь-десять часов для этого были в его распоряжении.
Повелся?
Как пить дать повелся. Усложнил и без того трудную задачу, принимая помощь специалиста из области электронной фантастики. А поначалу, «на бумаге», все выходило гладко, виделось верхом совершенства. Заставило проснуться ранее неизвестным чувствам скорой и достаточно легкой победы.
Все дело в Реаниматоре, он, во всяком случае, не нес никакой ответственности. Собственно, она была одна, моральная, но груз ее впечатлял.
Издерганный, перегрузившийся лишними мыслями, Марк ждал второй команды и не чаял дождаться. Короткие мгновения растянулись и походили на резиновую тетиву: отпустишь пальцы, а стрела упадет к ногам. Так в сильный мороз шлепается на мерзлую землю пуля, выпущенная из «дамского» «браунинга». Не летит, зараза, дальше десяти-пятнадцати метров. Хоть ты тресни, в бога душу мать! В следующее мгновение, не прозвучи команда «огонь!», Марковцев зашелся бы в нервическом смехе. Кто знает, может, эти десять минут пошли насмарку из-за несдержанности товарищей. Лежат, сволочи, и нервически посмеиваются.
Дошел ли сигнал до них? До этого момента радиостанции работали исправно. Но чем черт не шутит.
Вообще «hands free» – система удобная, Марк впервые использовал такую связь. Впервые – опять непривычно, это как надеть новые ботинки и жалеть о старых. В Азербайджане, например, он пользовался обычной рацией, крепившейся у плеча. Все слышно даже сквозь трескотню автоматов.
Все же Сергей решил продублировать команду оператора. Нажимая на спусковой крючок, бросил в микрофон:
– Огонь!
Наконец-то! Один-Ноль буквально оттянулся, стреляя в часового: «Как же ты достал меня, сука!»
Выстрел был легким. Погода хорошая, сухая, ветра нет. Расстояние оптимальное. Патрон мощный, пуля летит точнехонько в то место, где пересекаются линии оптического прицела.
Пуля ударила часового точно в середину лба, и он, словно позируя перед фотокамерой, замер ровно на столько, сколько понадобилось стрелку зафиксировать точное попадание. Мгновение, но его хватило за глаза.
Не вскрикнул, конечно. После такой порции свинца с металлическим сердечником челюсть отваливается совершенно бесшумно.