Цакура оторопел:
– Что? Не понял?
– Все ты, мразь, понял! Что за таблетку бросил в мой бокал? Усыпляющую или сразу сердечную? Ты дурак, майор, осел. Кто же так грубо работает? Хотя это не важно! Важно другое: чей приказ ты выполняешь? Ромашина или самого Данилевского? Или, что маловероятно, я тебе лично дорогу перешел? Ну? Отвечай!
Майор попытался изобразить удивление:
– Ты что, Рустам?
И выхватил из широких штанин пистолет с глушителем. Но только выхватил. Применить его не успел, так как увидел направленный на лоб ствол оружия Рустама:
– Не дергайся, скот! Пушку на стол и ко мне легким толчком!
Майор вынужден был подчиниться, проклиная себя за допущенную оплошность. И за то, что не может никак предупредить Кошкина. Цакура проиграл, недооценил Рустама. Теперь черный убьет его. А затем и Кошкина. Но до того дела нет, о себе бы подумать. Вот только бесполезно это.
Рустам повторил вопрос:
– Кто послал тебя убить меня? Данилевский?
Цакура процедил:
– Какая разница? Тебя приговорили, а значит, ты умрешь!
– Возможно! Но сначала сдохнешь ты!
Цакура спросил:
– Договориться не сможем?
– О чем?
– Мы едем ко мне. До этого я докладываю Ромашину, что с тобой вопрос решен. Проверять результаты акции полковник не станет. Дома я дам тебе двести штук баксов. И ты уходишь куда хочешь. Времени скрыться у тебя будет достаточно.
Рустам усмехнулся:
– А как же ты утром перед Данилевским оправдаешься?
– Просто! Скажу, сделал, как было приказано, часть коньяка из твоего бокала отольем в унитаз. Доложу, что ты выпил убойную дозу. Остаток пойла возьмут на экспертизу. Понятно, что обнаружат яд. А вот почему ты не умер и исчез, это уже не мое дело. Пусть Данилевский ломает голову, отчего ты оказался таким живучим. А насчет того, что времени у тебя на отход из Москвы будет достаточно, по-моему, ясно и без объяснений. До проверки утром твоей хаты мне нет никакого резона доложить правду. Чтобы вместо тебя на тот свет отправили меня?