– Кто... вы?
Ответил Донцов:
– Те, кого ты, плесень, обрек на смерть!
Второй диктофон капитана начал свою выборочную запись.
Старец пытался прийти в себя, что ему с трудом, но удавалось:
– Я ничего не понимаю!
Внешне он обрел спокойствие, быстро справившись с шоком, но его выдавали руки, вернее, пальцы рук. До этого они твердо держали газету, сейчас крупно дрожали. Капитан продолжил:
– Кого ты заказал Полковнику, своей «шестерке», после Гомельского, Рашида и других людей, не мне тебе их перечислять?
Старик откинулся в кресле.
Внезапно он овладел собой. Руки успокоились, глаза тоже смотрели на людей в масках спокойно, даже с долей презрения, как показалось Гурову.
– Вот оно что? Сдал все же меня сука-Полковник! Сдал, подлец! За сколько продался?
Донцов перебил старика:
– О покойниках не принято говорить плохо.
– Значит, он получил свое?
– Сполна!
Старец ухмыльнулся, взяв со стола сигарету.
– Хоть это радует, как говаривал последний генсек! Предатель мерзок в любом случае. Даже если верой и правдой служит тебе, все равно остается предателем, тварью презренной. Туда ему и дорога! А теперь, судя по всему, вы пришли забрать и мою жизнь?
Донцов проговорил:
– А ты догадливый, дедуля!
Последние слова взбесили Старика. Он повысил голос: