Южный поток – forever!

22
18
20
22
24
26
28
30

Полисмен наконец отпустил свою фуражку и несколько раз сплюнул, пытаясь избавиться от набившегося в рот песка. У Апостолакиса на зубах тоже скрипело. Опустив руку, он мазнул взглядом по стенам пандуса. Как и сам съезд, стены пока не имели отделки и представляли собой грубый слой застывшего бетона. На левой стене краской из баллончика кто-то написал: «Добро пожаловать в ад!» Самое интересное, что краска почему-то выглядела совсем свежей. Настолько, что Апостолакису даже вдруг почудилось, что он ощущает запах растворителя.

Фанис перевел взгляд вперед и невольно поежился. Всего в нескольких метрах по ходу их движения темнота под перекрытием сгущалась настолько, что казалось, будто там и вправду находится вход в ад. Апостолакис уже давно ничего не боялся, но тут, чтобы скрыть невольно подступивший мандраж, выудил из кармана и быстро прикурил сигарету. Отплевавшийся знакомый полисмен тем временем отер рукой губы и вытащил из чехла на поясе фонарь.

– Тут недалеко, – буркнул он через плечо, и они двинулись к чернильной темноте парковки.

Впрочем, через несколько метров знакомый полисмен включил фонарь, и его яркий луч прорезал темноту ярким светом. Их шаги отдавались от стен и перекрытия многократным эхом, так что казалось, будто в подземелье втянулся небольшой отряд. Знакомый полицейский не соврал, идти и вправду оказалось недалеко. Совсем скоро впереди в темноте вспыхнули отражатели блок-фар. Следом за ними в луче фонаря засветился номерной знак. Апостолакис тотчас увидел, что номер соответствует номеру с записи камеры наружного наблюдения «Аквариуса».

Его мандраж сразу улетучился, сменившись нетерпением. Он ускорил шаг, нагнал знакомого полисмена и, поравнявшись с ним, сказал:

– Ты просто волшебник, сержант!

Силуэт «Тойоты Короллы» проступил в темноте. Осветив машину фонарем, знакомый полисмен с небольшим опозданием проговорил:

– Кто бы сомневался… Гони монету, Апостолакис.

Фанис выбросил сигарету и поспешно вытащил бумажник. Отсчитав четыре купюры по пятьсот евро, он протянул их знакомому полисмену.

– Держи!

Левой рукой тот сцапал деньги и сказал:

– Ну, тогда я поехал… А то у нас сегодня объезд бригадира.

– Так а-а…

– Держи! На обратном пути отдашь! – протянул полисмен Фанису фонарь.

Тот схватил его и сразу забыл обо всем на свете. Осветив салон стоящей в подземной парковке недостроенного офисного центра машины через стекла, Фанис Апостолакис вдруг увидел белеющий на руле «Тойоты» прямоуголник.

Фанис метнулся к водительской дверце и взялся за ручку. «Тойота» оказалась незапертой. Фанис распахнул дверцу. На руле, чуть наискось, был приклеен скотчем лист бумаги формата А4. На нем алым маркером было написано: «Смерть предателям эллинского народа! 17Н». Фанис Апостолакис перехватил фонарь в другую руку и быстро вытащил свой навороченный мобильный.

Его рука дрожала от возбуждения. Аббревиатурой 17Н многие годы подписывались участники «17 ноября». Высказанное Георгосом Карамерисом предположение о том, что группировка раскрыта не до конца, до сих пор оставалось всего лишь предположением. И вот наконец Фанис Апостолакис первым отыскал доказательство этому.

Открыв объектив шестипиксельной встроенной камеры мобильного, Фанис сделал несколько снимков рулевой колонки. Оступив назад, чтобы просмотреть полученные фото, он вдруг краем глаза увидел взблеснувшую на задней дверце стрелку. Она была нанесена каким-то странным веществом, которое проявлялось только тогда, когда свет падал на него под определенным углом.

Повернувшись, Фанис немного поэкспериментировал с фонарем и обнаружил еще одну стрелку на заднем крыле. Как и первая, она была направлена назад. Третья стрелка обнаружилась над задним номером «Тойоты». Она указывала на замок багажника. Фанис Апостолакис быстро спрятал мобильный в карман, сунул руку под крышку багажника и, нащупав сенсор замка, потянул крышку вверх. Та, словно нехотя, поддалась и рывком поднялась.

Багажник тут же осветился изнутри ярким светом, словно бар в богатом доме. И Фанис Апостолакис невольно выронил полицейский фонарь. Внутри, свернувшись калачиком, словно бы прикорнув отдохнуть от важных государственных дел, лежал премьер-министр Греческой Республики…