Мишени появились внезапно. Слева – ростовая, прямо – грудная, сзади полугрудная, точнее, кусок фанеры размером с голову человека. На поражение мишеней у Шепеля было всего три секунды. Он уложился в норматив. Провернувшись вокруг оси, расстрелял все три цели. После чего замер. Где-то должна появиться контрольная мишень с фотокамерой. Если камера успеет сфотографировать офицера до выстрела по контрольной мишени, то все усилия окажутся напрасными. Упражнение будет считаться не выполненным, и придется снова залазить на платформу, а до места посадки прочапать еще километра три. Поэтому Шепель внимательно отслеживал ситуацию. Справа и сверху раздался легкий шелест. Не раздумывая, капитан вскинул автомат и выстрелил. Мишень, установленная в кроне старой ели, не успев зафиксировать объект и получив пулю, отошла обратно в исходное положение. Легкое попискивание аппаратуры указало на то, что контрольная мишень поражена.
Шепель сплюнул на траву, проговорив:
– Вот так-то! А то пришлось бы вновь сигать с этой проклятой платформы. И что за мудак придумал это упражнение? Постреляли бы спокойно в тире и дело с концом.
Капитан забросил автомат за спину и почувствовал боль в пояснице:
– Этого еще не хватало! Переломов, понятно, нет, но ушиб получил неплохой. И надо было этому чертову валуну оказаться прямо на пути! И осмотри сейчас все ямы вдоль полотна, второй такой глыбы не найдешь. Судьба, мать ее!
Укрепив автомат, Шепель по рации вызвал командира группы:
– Орион! Я – Орион-4! Упражнение выполнено, цели, включая контрольную, поражены!
– Принял! Возвращайся на полотно и двигай к переезду!
– Понял! Выполняю!
Вскоре капитан подошел к Тимохину, рядом с которым уже стоял заместитель командира группы майор Гарин.
Он взглянул на товарища, спросил:
– А что ты, Миша, такой кислый, словно по дороге крыжовника обожрался?
– Крапивы я наелся! Вместе с лопухами!
– Повреждение получил?
– Да нашелся, бля, единственный, наверное, в этом лесу валун. И вот на него я спиной и приземлился. Но ерунда. В худшем случае синяк. Пройдет!
Гарин, улыбаясь, нагнулся к подчиненному:
– Больно, Миша?
Шепель взглянул на Гарина:
– Больно, Витя, девке, когда ее девственности лишают! А мне щекотно, понял?
Тимохин оборвал офицеров: