Триумф воли

Глава 20

– Мне совершенно безразлично ваше отношение к вермахту. Меня мало интересует ваше отношение к Германии, к Гитлеру, к войне и ко всему остальному, – Лени Рифеншталь выступала перед массовкой. Статистов построили ровным четырехугольником вокруг грузовика, с которого и вещала неповторимая Лени во всей своей красе. Большинство, если не все, присутствующих видели ее впервые, поэтому рыбаки и крестьяне открыто любовались женщиной-режиссером, живописно разинув рты.

– Сейчас меня не интересует ничего, кроме будущей кинокартины, – продолжала внушать фройляйн Рифеншталь норвежско-германскому воинству. – И вы – ее составная часть. Главная часть! – Солдаты воодушевленно загудели. – Я хочу, чтобы каждый из вас это четко понял и уяснил себе еще одну вещь: от вас, вашего желания и умения зависит, как скоро закончатся съемки и вас развезут по домам! Далее. Что касается съемок, – продолжала Лени. – Все, кто стоит здесь, разбиты на группы. За каждой из них закреплен свой бригадир. Я прошу вас: слушать только его команды, не переходить из своей группы в другую и не проявлять никакой самостоятельности! Разрывы гранат и снарядов, конечно, не настоящие, бутафорские, но, тем не менее, могут сильно опалить лицо или руки. Кроме того, когда начнет смеркаться, для полноты ощущения реальности боя офицеры из дивизии «Викинг» будут стрелять настоящими трассирующими патронами. И я не хотела бы, чтобы кто-то из вас пострадал по недомыслию или нерасторопности!

Толпа статистов одобрительно загудела.

– Всем все понятно? – спросила Рифеншталь и, не дожидаясь неуместных вопросов, скомандовала: – Массовка, по местам! Всем приготовиться к съемке! Эпизод восьмой: полевое сражение! Кадр пятьдесят третий! Оператор – подойдите ко мне!

Зазвучали зычные команды бригадиров, и массовка, разбившись на небольшие группы, двинулась на исходные позиции. Лени меж тем спустилась с борта грузовика, опустившись в объятия галантного штандартенфюрера.

– Спасибо, Курт! – ласково поблагодарила офицера фройляйн Рифеншталь, слегка пощекотав щеку военного своими чудными локонами.

– Репетиции будут сложные, – сказала она подбежавшему оператору. – Давайте попробуем снять сразу. Если не получится, тогда будем готовить сцену. И, пожалуйста, проверьте свет. Я заметила, что у нас то и дело случаются с ним перебои.

– Это из-за разности напряжений, – пояснил оператор. – Осветители сказали, что питание протянули от нескольких разных источников, вот оно и скачет…

– Сделайте так, – холодно приказала Лени, – чтобы во время съемок оно никуда не скакало! – и в сопровождении штандартенфюрера направилась к своему рабочему месту.

Батальную сцену предполагалось снимать одновременно восемью камерами, расположенными в разных местах площадки. Находиться у каждой из них и контролировать процесс Лени физически не могла. Картинку она полностью отдала на откуп операторской группе, а сама, словно Наполеон, заняла господствующую над всей панорамой предстоящей битвы высотку.

В окопы, которым надо было быть на переднем плане, спускались актеры. Им как раз и предстояло изображать стойкость и героизм немецких солдат в труднейший час испытания – мужественно отразить атаку неприятеля. За ними, на дальнем плане, разворачивалась массовка. Ей предстояло с громогласными победными воплями прийти на помощь стойким немецким бойцам, гибнущим от руки жестокого врага, перейти в контратаку и полностью уничтожить чудовищно-ненасытного неприятеля.

Собственно, никаких крупных планов предстоящая сцена не предполагала – их будут доснимать отдельно и позже. Никаких особых страданий и эмоций тоже не предполагалось. Необходимо было просто отметить в окопах знакомые лица актеров, в дыму и пороховой копоти, среди разрыва снарядов и визга пуль, на фоне панорамы развернувшегося гигантского сражения.

Однако госпожа Рифеншталь была крайне требовательна и придирчива к каждой мелочи. Пока пятьсот человек массовки разворачивались вдалеке, изображая многотысячные полки непобедимого вермахта, Лени лично прошла вдоль всей линии окопов, придирчиво осматривая каждого из персонажей, доходчиво объясняя задачи и время от времени выговаривая гримерам за ужасно, по ее мнению, созданный типаж бойца.

Недостатки устранялись тотчас, а Лени вышагивала дальше, сопровождаемая бессменным телохранителем.

– Знаете, фройляйн Рифеншталь, – озабоченно сказал Курт, прыгая за дамой по брустверам окопов, – вы, конечно, хозяйка на съемочной площадке, но не могли бы вы хотя бы не ходить по полям сражений? Здесь мне трудно вас опекать.

– Не беспокойтесь, мой милый спутник, – отвечала Рифеншталь, внимательнейшим образом рассматривая лицо одного из главных защитников Германии – актера Ханса Альберса. – Без моей команды не взорвется ни один снаряд. Здесь пока все мертво. Великолепно! Отлично! – Лени дружески пожала актеру плечо.

– Да, но зачем столько крови? – уныло протянул Альберс. – Вы считаете это необходимым?

– Это то, что нужно, Ханс, – веско ответила режиссер, подавая руку штандартенфюреру. Тот мягко выдернул спутницу из окопа, и они зашагали дальше.

– А вы видели когда-нибудь настоящее сражение? – обратился к фройляйн Рифеншталь Курт.