– Я уважаю достойных противников, но не переношу помешанных на справедливости глупцов, – медленно, стараясь правильно выстраивать предложения, произнес коротышка, располагаясь рядом с Ястребом.
Теперь Святого изучали две пары внимательных глаз.
– Потрясающее совпадение мнений, Ибрагим, – зычно расхохотался компаньон албанца. – Как видишь, наш призрак состоит из крови и плоти. Он довольно агрессивен и чуточку любопытен. Много разболтал разжиревший на гамбургерах американец?
– Достаточно, – не стал отпираться Святой.
– У тебя есть шанс войти в историю. Причем не одному, а на пару с очаровательной журналисткой, – повел издалека Ястреб. – Мы с господином Ибрагимом Хаги забронируем вам почетные места. Потомки никогда не забудут ваши имена.
Святой насторожился. Патетическое вступление предваряло какую-то сатанинскую гнусность, приготовленную этим преступным тандемом. Принадлежность вальяжно развалившегося коротышки с трубкой в зубах к клану отбросов человечества сомнений не вызывала. Он одобрительно ухмылялся каждому слову Ястреба.
– Понимаешь, Святой, мы бизнесмены, деловые люди, и за славой не гонимся. Наши лица не годятся для обложек журналов. А вот твое подойдет… Репортаж Дарьи Углановой о сложной судьбе офицера войск специального назначения будет иметь достойное продолжение.
Ястреб достал из ящика стола потрепанный журнал двухгодичной давности, развернул и показал фотографию: Святой в пятнистой камуфлированной форме докуривал сигарету, всматриваясь в неровную, изломанную кромку вершины горного хребта, к которому устремлялась цепочка солдат его отряда.
– Трогательный репортаж. Печальная доля русского офицера, потерявшего бойцов, угодившего под трибунал и вычеркнутого из жизни. Но он продолжает служить Родине, как и положено патриоту. Правда, на свой манер. Самостоятельно выбирая врагов и способ возмездия, – возбужденный собственным рассказом, Ястреб смочил горло глотком коньяка.
Воспользовавшись паузой, Святой докончил за него:
– Умно задумано. Вы намереваетесь совершить преступление, а вину переложить на меня. Достаточно потертая идея.
– Но вполне осуществимая, – вернул себе инициативу Ястреб. – Человеческий материал надо использовать без остатка. Ты подвернулся весьма кстати. Я и Ибрагим не хотим, чтобы нас разыскивал Интерпол, судьи международного трибунала или другие служители закона. Мы получим свой гонорар, а тебе оставим славу.
– Посмертную славу террориста? – уточнил Святой.
– Скорее всего… Милашка запечатлеет тебя профессиональной видеокамерой. Мы не поскупились на оборудование, – Ястреб стрельнул своими круглыми глазами в сторону журнального столика, на котором стояла еще не распакованная аппаратура. – Ты очень фотогеничный. Главное, подобрать надлежащий фон. Но об этом побеспокоимся мы!
Ястреб и албанец обменялись торжествующими улыбками никогда не проигрывающих триумфаторов.
Глава 2
Капитан Тараканов заступал на боевое дежурство. Это случалось нечасто, всего несколько раз в месяц. Надраив до зеркального блеска обувь, он облачился в форменный китель, перепоясался портупеей и, взяв в руки фуражку, отправился в часть, сдав ключи домохозяйке, у которой снимал комнату. Квартиры в закрытом военном городке, где проживало подавляющее большинство сослуживцев, для капитана не нашлось.
Тараканов, прослуживший в части полтора года, держался особняком и дружбы ни с кем не водил. Гарнизонные кумушки, знавшие про все и всех на свете, судачили, что угрюмый капитан со щеткой прокуренных до желтизны усов на понурой физиономии вляпался в грязную историю и поэтому его перевели в захолустье. Впрочем, гарнизонные дивы быстро потеряли интерес к малообщительному и непривлекательному с женской точки зрения капитану.
Контрразведчики строго режимной части также претензий к Тараканову не имели. Службу он нес исправно, пил в меру, любовницу завел из местных провинциалок, как и остальные офицеры гарнизона. В общем, за капитаном закрепилась устойчивая репутация середнячка, которому, как поется в песне, «…никогда не стать майором».
Но в тихом омуте черти водятся. На самом деле капитан, прозванный солдатами и сослуживцами, естественно, Тараканом, сгорал от честолюбия. Он считал себя недооцененным и незаслуженно обойденным чинами, должностями и поощрениями. Даже любовница ему досталась третьесортная – флегматичная продавщица с печальными глазами недоеной коровы из отдела трикотажных изделий местного универмага. Девушек посимпатичнее эксплуатировали шустрые товарищи по службе, насмехающиеся над вечно что-то меланхолически пережевывающей пассией Тараканова.