– Цифру «два» нужно набрать…
– Быстро закрыли глаза! Оба! Кто будет подсматривать, сразу получит пулю! Ясно?
Им ясно. Зажмурились, сидят смирно, послушно. Кладу на стол одну из израильских трещоток, освободившейся рукой снимаю телефонную трубку, набираю двойку. Длинные гудки, потом знакомый голос:
– Слушаю!
– Самсон, ты?
– Кто говорит?
– Стальной на проводе. Помнишь, сегодня утром я уехал вместе с Папой?
– Где Папа?! Если с ним что-нибудь случилось, я тебя, мразь…
– Не пугай! Выходи на дорогу – и увидишь Папу. Только не один выходи, а вместе с тем, что осталось от Мурзика, усек?
Я вырвал витой провод из телефонного аппарата, осиротевшей трубкой стукнул сначала одного, потом другого охранника по темени. Пусть полежат немного в беспамятстве, и мне, и им спокойнее. Прихватив со стола бинокль, я выскочил на улицу и стремглав помчался в сторону леса. Через десять секунд, двадцать ударов сердца, упал в траву и оставшееся расстояние до опушки преодолел ползком.
Папа послушно ждал меня там, где было велено. Лежал пузом на травке, разглядывал свои владения. Меня заметил издалека, занервничал, заерзал…
– Ну, что там?
– Не гони лошадей, Папа! У нас теперь есть автомат и бинокль. Живем!
– В поселке Мурзик, да?! Мурзик? Ну, скажи!
– Не психуй. Вот, возьми бинокль и внимательно смотри на дорогу. Что видишь?
– Вижу Самсона. Вышел за ворота, остановился… У него что-то в руках, не разгляжу…
– Поправь резкость.
– Ага… Теперь вижу! У него в руках голова… Голова Мурзика!!!
Папа отшвырнул прочь бинокль, вскочил на ноги и побежал. Он вприпрыжку мчался вниз по склону, смешно размахивая руками.
Самсон заметил бегущую фигурку, узнал хозяина и, как верный пес, бросился ему навстречу. Правой пятерней Самсон держал за волосы человеческую голову и на бегу размахивал ею, будто сигнальным флагом.