Час тигра

– Ай-яй-яй, уважаемый! Пророк не велел правоверным вкушать спиртное, а ты, шакалий сын, нарушаешь заветы, используешь коньяк вместо снотворного.

– Кто тебя нанял, крутой? – спросил Гудрат, проигнорировав мою нравоучительную реплику.

– А ты как думаешь, кто? – Я скривил рот в улыбке, прищурился, прицелился меж раздвинутых колен Махмудбекова.

Гудрат сдвинул колени, нахмурился, поправил полы халата. Сидеть на низком пуфике рослому Гудрату было неудобно и неловко, как он ни старался, достойной позы не получалось.

– Спину-то, спину не горбь, Махмуд-бек! Забыл? Я велел облокотиться о створки шкафа.

– Тебя прислал Хомяк? – перебил Гудрат, презрительно морщась. Спину, однако, выпрямил.

– Хомяк? Ежели я не ошибаюсь, хомяк – это маленький грызун, который...

– Сколько тебе платит Хомяк? – Гудрат повысил голос, сдвинул брови, глаза его метнули в меня две негодующие молнии.

– Хочешь меня перекупить? Ха! Не получится, уважаемый. Денег не хватит. С твоими рыночными доходами покончено. На переезд, опять же, деньги понадобятся. Ты ведь уезжаешь, милый. Забыл? Ах, прости! Это не ты, это я забыл сообщить, что, ежели не уберешься из столицы в течение месяца... Сам догадайся, чего будет. Подсказываю – для тебя уже ничего не будет. Вечный покой и холод могилы, ясно? А чтоб тебе не так обидно было расставаться с обжитым местом, я сейчас...

– Передай Хомяку, пусть забьет стрелку.

Я вскочил с кровати, широко шагнул и оказался на расстоянии вытянутой руки от Гудрата. Моя вооруженная пистолетом рука вытянулась, ствол уперся Махмудбекову в переносицу.

– Я не люблю, когда меня постоянно перебивают!!! – брызгая слюной, выкрикнул я в лицо собеседнику. – Хватает смелости мешать мне говорить, рискни помешать мне действовать! Но я тебя предупреждаю, всякий, кто встает на моем пути, умирает долго и мучительно!

Здорово я сказанул, а? Фразочка прямо как в американском кино, правда?

Вскакивая, я схватил не отягощенной пистолетом рукой бутылку коньяка с прикроватной тумбочки. Шагая к Гудрату, расплескал спиртосодержащую жидкость по белым простыням. Ткнув стволом Махмудбекову в переносицу, взмахнул бутылкой, и коньячная струя плеснула на занавески. Остатки алкоголя я вылил на шелковый халат рыночного папы.

Опустошенная бутылка полетела в зеркало над туалетным столиком, а мои благоухающие коньяком пальцы полезли в карман кожаной куртки. Бутылка разбилась, зеркало треснуло, я же в это время проворно достал из кармана зажигалку. Только бутылочные осколки брызнули на паркет, я чиркнул зажигалкой и спешно поднес желтый лепесток огня к коньячным пятнам на отвороте шелкового халата господина Махмудбекова. Нежный шелк с готовностью вспыхнул, Гудрат скрипнул зубами, сдерживая крик боли и ужаса. Я убрал ствол от волосатой переносицы, отступил на полшага, и человек в пылающем халате сразу же спрыгнул с пуфика. Он, наверное, выбежал бы из комнаты, установив личный рекорд скорости для закрытых помещений, не подставь я ему ногу.

Подножка – приемчик простой, но коварный. Гудрат покатился по полу. Я шагнул к окну и поджег занавески. Махмудбеков встал на колени, стащил через голову горящую ткань. Я тем временем повернулся к кровати и поджег простыни. Голый, в одних тапочках, погорелец вспорхнул с паркета и, сверкнув прыщавой задницей, исчез за косяком дверного проема, выбежал из спальни. Активно завозились узники в шкафу. Я прицелился, беглым огнем загасил хрустальную люстру. В отраженном пространстве спальни выстрелы грохотали оглушительно, как при артобстреле.

Сорвались с петель створки шкафа, опрокинулся пуфик. На тлеющий комок шелка посыпались шубы и люди. Перепрыгнув кучу-малу под ногами, я выбежал в коридорчик прихожей. Хлопнула, закрываясь за бегуном Гудратом, стальная входная дверь.

– Пожар!!! – заорал я дурным голосом. Навскидку пальнул в бра, освещавшее прихожую, попал и припустил вслед за Гудратом.

Я надеялся догнать Махмудбекова и сообщить ему: дескать, в квартире оставил целую гроздь динамитных шашек. Мол, бикфордовы шнуры сейчас займутся и так бабахнет, мало не покажется. Однако Гудрата я не догнал. Когда скакал по ступенькам третьего этажа, услышал, как хлопнули двери внизу, в парадной, и понял, что бегун решил не терять секунды, барабаня в двери к соседям, а искать спасения на мокрой ночной улице. А что бы я сделал на его месте, будь я простым, в смысле физических и физиономических возможностей, обывателем? Да то же самое! Припустил бы от отморозка с пистолетом, не жалея ног, наплевав на костюм Адама, стремясь в первую очередь выжить любой ценой, ибо отомстить можно, лишь оставшись в живых. Кому, интересно, он будет мстить? Хомяку, конечно! И поделом, незнакомого авторитета со столь экстравагантной кликухой мне почему-то совершенно не жалко.

На площадке первого этажа валялась остроносая тапочка Гудрата. Он потерял его, как Золушка туфельку. Ну, да ничего, еще одна тапка у Махмудбекова осталась, будет, чем срам прикрыть.